На примере Руси мы можем проследить ход борьбы между традиционным культовым правом и христианским «законом божьим» на протяжении 20 лет. Первое крещение Русь приняла в 866/867 году по инициативе Византии, как свидетельствует Константин Багрянородный, а эту инициативу подтверждают и общие тенденции в политике Византии, о которых мы уже упомянули, и отсутствие поводов для политической заинтересованности новой религией со стороны самой Руси, окруженной со всех сторон языческими народами. Когда на Русь из Византии прибыл архиепископ (867), князь созвал своих подданных на вече и вместе со старейшинами рассмотрел вопрос принятия новой религии. Совершенное архиепископом чудо (он вынул из огня неповрежденное евангелие) заставил поверить русов в христианского Бога[651]. Признание нового божества было юридическим актом, совершенным князем с участием старейшин и народного веча, однако тот факт, что христианство после 867 года не утвердилось в Киеве, доказывает, что решение было вызвано конъюнктурными обстоятельствами, без глубоких политических мотивов, дававших обычно импульс для принятия крещения. Можно также предполагать, что греки получили только право проповедовать Евангелие, что, впрочем, не принесло результатов по причине неподготовленности почвы. К подобной интерпретации первого крещения Руси склоняет знакомство с несколько более ранними и аналогичными шведскими событиями, известными по Житию св. Анскара, написанному Римбертом. Шведский король и знать благожелательно относились к христианству и просили в 829 году императора Людовика Благочестивого прислать миссию. Во главе ее отправился св. Анскар[652], с радушием принятый в Бирке королем Берном, который вместе со своими старейшинами (cum suis… jidelibus) согласился, правда, не на официальное принятие новой веры, а на ее пропаганду; миссия сразу достигла успеха[653]. Однако во время второй миссии (852) Анскар попал в Швеции в критическую ситуацию. Произошел «бунт» атакованных миссией языческих божеств, которые обвиняли народ в возвышении чужих божеств над ними. Скорее всего, миссия призывала уничтожить языческие божества, которые выступили в свою защиту против новой религии. Это было не проявлением языческой «нетерпимости», как это принято считать[654], а борьбой с христианской исключительностью за терпимость. В этой новой ситуации король соглашался на продолжение миссии только при условии получения на это согласия богов — через жребий, а также самого народа. Брошенный жребий выпал в пользу миссии. Также было созвано народное вече (по-видимому, в Бирке). Один из собравшихся (senior natu) заявил, что следует допустить христианскую миссию, поскольку опыт показал, что христианский Бог в ответственные моменты оказывает действенную помощь, а потому следует его придержать на случай неблагосклонности собственных богов. Вече приняло это предложение, и король дал разрешение на миссию с тем, что согласие должно быть получено также на вече в другой части страны (в Упсале)[655]. Таким образом новые решения подтвердили полномочия миссии, полученные 20 лет назад. Об отказе от групповой религии, официальном и всеобщем принятии крещения не было и речи. Здесь в полной мере отражается правовой аспект религиозных нововведений, зависящих от вечевых решений, а также становятся видны трудности, с которыми встречается миссия там, где народное вече сохранило еще политическое значение. Если в Бирке и Упсале оно и сделало некоторую уступку, то лишь второстепенную и под явным нажимом со стороны королевской власти. Эти замечания могут оказаться полезными и для интерпретации русских отношений, которые обнаруживают явное сходство со шведскими, однако в деталях освещены в источниках хуже. Обнаруживается также существенная общая черта: как в Швеции, так и на Руси в вопросах религии принимает решение вече.
651
Lowmianski. Poczatki Polski, 5. S. 143–144; cp.: Muller. Byzantinische Mission. S. 29 n. Заслуживает особого внимания сообщение о созыве веча, Theophanes continuatus (ex rec. I. Bekkeri). — Bonnae, 1838. — 5, cap. 97. S. 343: «Когда владыка этого народа созвал собрание своих подчиненных и. председательствовал сам с окружающими его старейшинами… etc.». Об историческом контексте этого крещения Руси см.: А. Н. Сахаров. «Дипломатическое признание» Древней Руси (860) // ВИ. 6/1975. С. 33–64, ср.: С. 57 n.
653
Vita Anskarii, cap. U.S. 32: «По общему желанию и согласию всех дал им разрешение оставаться там и провещать евангелие христово, дав свободу любому, кто захочет, расспрашивать об их учении».
654
См. исследование этого вопроса: Н. Ljungberg. Die Nordische Religion und das Christentum. Studien uber den nordischen Religionswechsel zur Wikingerzeit — Gutersloh, 1940. S. 197 nn., ibidem. S. 191 n., о второй миссии Анскара. О миссионерской деятельности св. Анскара также: Н. Jankuhn. Das Missiosfeld Ansgars // Fruhmittelalterliche Studien 1. — Berlin, 1967. S. 213–221, где в сноске 1 приводится также более ранняя литература по данной проблеме.
655
Vita Anskarii, cap. 26. S. 55–57. Король заявил миссии: «Потому и я не могу и не дерзаю одобрить то, с чем вы пришли, прежде чем с помощью оракулов вопрошу наших богов и также спрошу о воле народа на этот счет» (S. 57). Эти условия были выполнены, cap. 27. S. 57–59.