Мама искусно заштопала пиджак. Со временем зажила и рана на спине у Юлека. Только между лопатками, возле позвоночника, остался рубец размером с большую пуговицу. Отец обо всем узнал, и то по чистой случайности, только через двадцать лет – летом 1939 г. В Хотимерже Юлек загорал на солнце. Отец, увидев на его спине рубец, спросил, где эго он его приобрел? Пришлось все рассказать. Отец никак не мог понять, как все это ускользнуло тогда от его внимания. Ведь Юлек же ходил в починенном пиджачке. Сын объяснил:
– Когда ты, папа, бывал дома, я всегда поворачивался так, чтобы ты моей спины не видел. Или пиджак вовсе снимал.
Уважение Юлека к матери проявлялось, например, и в том, что во время обеда или ужина он не начинал кушать до тех пор, пока за стол не сядет мама. Юлек очень любил слушать, когда мать что-нибудь рассказывала, а она умела рассказывать! Он всегда восторгался и ее кулинарным искусством: «Такие стручки, какие варит мама, никто не умеет приготовить», – часто повторял Фучик. Видя, что мама в Хотимерже каждую свободную минуту посвящает уходу за дорожками и, склонившись к земле, маленьким скребком очищает тропки от травы, Юлек купил ей специальные грабли, которые выдирали из песка любую травку, при этом маме не нужно было наклоняться. Из Советского Союза Юлек привез матери в подарок куклу «бабу рязанскую», лакированную палехскую шкатулку, вышитую скатерть. Он купил маме специальный сервиз для кофе по-турецки. Мама говорила, правда, в отсутствие сына, что не знает, когда ей придется использовать этот сервиз: ни она сама, ни отец не пили кофе по-турецки. Однако мать была рада, что Юлек никогда не забывает ее. Из Бретани он привез фарфоровую художественно раскрашенную тарелку, купил ей стеклянный шлифованный поднос. Все его подарки мама держала в горнице в стеклянном шкафчике, где они красовались на лучших местах между фигурками, горшочками и маленькими скульптурками. Проходя мимо, мама каждый раз с удовольствием бросала взгляд на его содержимое. Ведь там были подарки от Юлека!
Глава XII. Последний приезд в Хотимерж
В один прекрасный день в послеобеденный час Йерык вдруг громко залаял и стремглав бросился к калитке. Через минуту длинными прыжками, визжа и тявкая от восторга, он примчался обратно, словно оповещая нас о том, что идет тот, кого он, Йерык, бесконечно обожает. Собака не могла оставаться на одном месте, секунда – и Йерык снова у калитки. В нее как раз входил железнодорожник Тихота, а за ним – Юлек. Йерык кинулся к нему, Фучик наклонился и потрепал его, а пес лизнул ему лицо.
– Мама! Густина! – восклицал Юлек.
– Юлечек! – без конца повторяла мама.
– Здравствуй, мой дорогой, – взволнованно говорила я.
Мы втроем вошли в кухню. Мама тут же начала хлопотать у печки. Юлек снял плащ, положил портфель. Его взгляд скользил с предмета на предмет – не изменилось ли что в кухне за время его отсутствия?
– Ну-с, как вы тут жили, бабуси? – спросил Юлек. Потом потер руки, весело хлопнул в ладоши и обнял маму, затем закружился со мной по кухне. Юлек возвратился в Хотимерж!
Мы расспрашивали его, где и как он все это время (примерно три недели) жил. Ведь и наша пражская квартира не была для него безопасной.
Жил он в селе Петровице, близ Праги, у пани Чиховой – матери Анички Ирасковой. Аничка Ираскова была снохой писателя Алоиза Ирасека. Мы познакомились с ней в клубе работников искусств. Она и предложила Юлеку приют. У пани Чиховой Юлек жил недели две, остальное время – у своего однокашника по реальному училищу товарища Драбка в Праге, на Панкраце[35].
Аничка Ираскова представила Фучика своей матери как Войтеха Франту. Юлек ездил в Петровицы большей частью только ночевать. Днем он бывал в Праге, где в библиотеке музея изучал материалы о Сабине, и в клубе работников искусств.
По возвращении в Хотимерж Фучик тут же принялся за редактирование моего перевода Сабины. Нужно было спешить, так как часть произведения мы должны были представить «Народной библиотеке» уже в начале июля.
В результате 1 июля 1940 г. он написал издательнице «Народной библиотеки» товарищу Прокоповой:
«Уважаемая госпожа!
Так как уже начало июля, когда мы должны были представить Вам первую треть рукописи Сабины, сообщаю, что моя супруга и сотрудница приедет в Прагу во вторник 9 июля и привезет обещанную треть (ровно 7 листов). Над следующей третью мы будем старательно работать. Так что срок будет соблюден. Мы просим вас кратко известить нас, сумеете ли вы в указанный день принять мою жену. Наш летний адрес: Войтех Тихота, Хотимерж, п/о Осврачин.
С дружеским приветом В. Тихота».