Роскошная жизнь «новых русских» была явным вызовом миллионам сограждан, погружавшимся в нищету. На глазах у полуголодных людей открывались казино, boutiques, клубы миллионеров. Закрывались обычные столовые, на их месте появлялись дорогие рестораны, нормальные продуктовые магазины уступали место фирмам, специализирующимся на импортных деликатесах.
Механизм «новорусского» бизнеса блистательно описал Виктор Пелевин: «Человек берет кредит. На этот кредит он снимает офис, покупает джип “чероки” и восемь ящиков “Смирновской”. Когда “Смирновская” кончается, выясняется, что джип разбит, офис заблеван, а кредит надо отдавать. Тогда берется второй кредит — в три раза больше первого. Из него гасится первый кредит, покупается джип “гранд чероки” и шестнадцать ящиков “Абсолюта”»9).
Ясно, что так не может продолжаться вечно. «Если банк, которому человек должен, бандитский, то его в какой-то момент убивают. Поскольку других банков у нас нет, так обычно и происходит». Единственное исключение — «если человек, наоборот, сам бандит»10). В этом случае все оказывается несколько сложнее, но конец, скорее всего, тот же.
К концу 1993 г. экономический спад достиг беспрецедентных в мировой практике масштабов и многие экономисты не могли удержаться от вопроса: почему бизнесмены до сих пор не прыгают из окон? В Соединенных Штатах в годы великой депрессии в первую очередь лопались всевозможные банки, посреднические фирмы, инвестиционные компании, брокерские конторы — короче, все то, что составило основу «российского бизнеса». Великая депрессия началась с краха на Нью-Йоркской бирже. В те годы обанкротившиеся бизнесмены стаями прыгали с небоскребов на головы прохожих, так что ходить по улицам надо было осторожно, поглядывая не только под ноги, но и на верхние этажи. Спад производства в 1991-92 гг., стоивший президенту Бушу его поста, сопровождался кризисом в банковских и биржевых операциях. Самоуверенные “yuppie” с Уолл-стрит оказывались за воротами, как самые что ни на есть настоящие пролетарии.
Между тем на фоне обвального спада производства русский бизнес процветал. Сторонники капитализма радовались его жизнеспособности, хотя процветание бизнесменов никак не способствовало оздоровлению экономики.
Большинство обнищавших и обозленных «российских граждан» просто все больше ненавидело своих преуспевших собратьев, злорадствуя, когда очередной предприниматель спьяну въезжал на роскошном «Мерседесе» в каменный забор вместо открытых ворот.
В любой рыночной экономике определенное количество предприятий обречено на банкротство. Мелкие и средние бизнесмены — в первую очередь. Торговцы и банкиры должны первыми страдать от падения покупательной способности, любых негативных колебаний конъюнктуры. И первыми разоряться. Даже в «хорошие» годы в некоторых странах Запада значительная часть частных предприятий терпит крах. При плохой конъюнктуре процент банкротств подскакивал и до 10-15% в год. Это совершенно нормальная «выбраковка» слабых, соответствующая столь любимой либеральными мыслителями «логике рынка». Если такой выбраковки не происходит, последовательный либерал должен бить тревогу: механизм естественного отбора не работает.
Нормальной процедуры банкротства в России пока нет, но есть его своеобразная замена — в духе наших нравов и традиций. Слышите стрельбу на улице? Видите, как у вас под окнами взрывается новенький BMW вместе с хозяином и секретаршей? Знайте, это скорее всего не мафиозная разборка, а самое обыкновенное банкротство. Государство не обеспечивает возврата средств, кредитор вынужден прибегнуть к собственным мерам. Если должник не платит, его уничтожают. В России невозможно с доверием относиться к банкиру, если он не прикончил двух-трех своих клиентов.
В Петербурге предпочитали динамит, в Москве просто стреляли. Хотя довольно метко. Зимой 1993-94 гг. по столице прокатилась волна убийств. Расстреливали преимущественно банкиров, особенно тех, кто запутался в операциях по обмену старых купюр на новые. На этих операциях банки, получившие соответствующие лицензии, делали огромные деньги, но любая «недоработка» оборачивалась кровавыми разборками. В ход пошли не только автоматы Калашникова, но и гранатометы — прогресс остановить нельзя.
И все же количество подорванных, застреленных и покалеченных бизнесменов было явно ниже «нормального» процента выбраковки, необходимого для эффективного функционирования рынка. «Невидимая рука» давно должна была бы прикончить по крайней мере треть предпринимательских структур, но не делала этого. Ибо никакой невидимой руки просто не существует.