Я посчитал бы свой рассказ о муже недостаточно полным, если бы умолчал о супруге, ведь отец и мать семейства составляют единое целое.
В отношениях как с первой, так и со второй женой Эдм Ретиф придерживался известной церемонности: он не обращался к ним на «ты» и они также говорили ему «вы». С женой он обходился с достоинством, однако в его манере не было ничего напускного или натянутого. Жена, со своей стороны, относилась к нему с уважением. Правда, поведение Эдма Ретифа, окружавший его почет — всегда внушали уважение к нему всем, кто имел с ним дело. Мне мало что известно, и то лишь по рассказам, о его отношениях с Мари Донден. Зато жизнь моих родителей я наблюдал собственными глазами и знаю ее доподлинно.
Мне рассказывали, что в первые годы замужества моя мать, из-за чрезмерной живости своего характера и полученного ею воспитания, привыкнув удовлетворять все свои прихоти, не сразу уразумела как себя вести, чтобы добиться привязанности супруга. С другим человеком она была бы несчастна. Но Эдм Ретиф, как мудрый и осмотрительный супруг, изучил характер новой жены и понял, что надлежит взывать к ее воображению. Воздействуя на чувства жены, он приучил ее понемногу сдерживать свою живость; затем он стал терпеливо внушать ей ее обязанности, но делал это лишь оставаясь с нею с глазу на глаз. Никто в семье не знал, что между ними происходит. При детях и посторонних он подчеркивал свое глубокое уважение к супруге. Приведу кое-какие его беседы с моей матерью, о которых знаю от нее самой. Рассказывая о покойном муже, она не скрывала своей привязанности к нему и безутешного горя, вызванного утратой такого человека.
— Любезная супруга, — обращался он к ней, — самый опасный недостаток мужа — это слабохарактерность и неумение держать в руках бразды правления. Этот недостаток я приметил у парижских мужей. Поверьте, я желаю вам счастья, и не женился бы на вас, если бы не имел в виду нашей взаимной пользы, но я стремлюсь к ней не вслепую. Когда я решил предложить вам свою руку, у меня созрел план, как лучше устроить наше счастье. Я поставил своей целью стать вашей опорой и защитником; но защитник и опора отнюдь не раб. Скажите мне, почему мужчина наделен силой? Не думаете ли вы, что независимый характер, смелость, мужество, даже дерзость, даны ему лишь для того, чтобы он ползал перед вами или был ничтожным льстецом? Почему природа сделала вас такими прелестными, но вместе с тем слабыми и боязливыми? Почему она наделила вас таким нежным голосом? И звучит он так приятно ведь не для того, чтобы вы его резко повышали и отдавали приказания? Нет, любезная супруга, все это вам дано, чтобы очаровывать, говоря точнее, чтобы смягчать более сильное существо, располагать его в вашу пользу. Ваш удел — нравиться и скрашивать прелестью ваших ласк тяжкие труды, которые берет на себя сильное существо, с которым вы соединены и слились воедино; эта очаровательная улыбка имеет целью на мгновение отвлечь его от трудов, доставить отдых и вдохновить на еще более трудные дела.
Если женщина выходит замуж за слабого человека, то она повелевает и почитает себя счастливой; но властолюбие не приносит счастья, хоть это одна из страстей человеческого сердца. Впрочем, подобные страсти лишь восстанавливают против ближних и скорее вносят в жизнь смуту, чем дают подлинное удовлетворение. Посему исполняйте предназначенную вам роль и не выходите за ее пределы; я не тиран... и нам придется поменяться ролями, и как ни смешно будет мне, с моими мужественными чертами и густой бородой, исполнять вашу роль, придется с этим примириться до тех пор, пока вы мне не вернете мою... Вы улыбаетесь, но, по чести, я говорю серьезно. Чтобы обеспечить счастливую семейную жизнь, прежде всего надлежит главе распоряжаться, а нежно любимой супруге — исполнять его волю по склонности и велению сердца; если бы речь шла о посторонней женщине, я назвал бы это послушанием.
— Вы золотите пилюлю, но я понимаю вас.
— Потому я и говорю столь откровенно, любезная супруга, следует всегда говорить так, чтобы вас понимали. Не возражайте мне, уверяя, что в первом браке вы были счастливы при диаметрально противоположных отношениях между мужем и вами. Ваша совместная жизнь началась с того, что он вас обманул. Естественно, в дальнейшем он всеми силами старался загладить свою вину. Это было мудрое поведение, оно заслуживает похвалы, и на его месте я поступил бы точно так же. Но мы с вами в другом положении; мы больше не дети, которые тешат друг друга, а зрелые супруги, обязанные поступать обдуманно и исполнять каждый свое назначение. Лишь следуя велениям натуры, можно обрести счастье: естественно, что тот, кого она сделала более сильным, должен повелевать; более слабому, более приятному существу она предназначила умерять его суровость, не только по отношению к себе, но и к окружающим. Любезная супруга, я твердо решил исполнять веления натуры: будьте нежны, просите, но не требуйте. Впрочем, в доме у вас столько же власти, сколько у меня, поскольку муж и жена единое целое. Тот, кому натура определила быть господином по праву сильного, должен добиться, чтобы его право основывалось на уважении и сочувствии, он должен уважать подчинение жены и пользоваться своей властью как отец. Сообразуйтесь впредь с его приказаниями. Если бы дело шло только о моем счастье, я мог бы пойти на любую жертву, — у меня достало бы на это сил, но я по опыту знаю, что супруги-повелительницы наименее счастливые из жен. Женщины наделены пылким и пугливым воображением, присущим восточным народам, и отчасти схожи с ними, они невольно, помимо сознания, тянутся к жизни, не требующей от них рассуждения, но только подчинения. Если бы им был предоставлен выбор, жить по своей воле или в подчинении, они вечно бы колебались и прожили бы жизнь в мучительной нерешительности. Избавьте нынче азиатов от одного деспота, они на следующий день возьмут себе другого; я читал, что римляне некогда проделали подобный опыт с племенами, обитавшими в Каппадокии{157}, которые предпочли свободе неограниченного монарха[159].
159
Эдм Ретиф почти не читал светской литературы, но приводил цитаты и принимал, когда надо, ученый вид, считая, что это производит впечатление на невежественных людей, вызывает их восхищение и помогает их убедить. Я сотни раз удостоверялся в верности этого средства, а деревенские кюре ежедневно наблюдают, насколько невежды благоговеют перед наукой.