Некий Полэ — верховод нашего кружка. Это чудо распутства: гордец, хлыщ, нахал, шут гороховый, ломака, а отсюда неукоснительно следует — человек отличного воспитания, очаровательный, восхитительный, божественный (эти напыщенные прилагательные недавно доставлены к нам дилижансом из Парижа). Он неустанно твердит мне, что хочет меня воспитать. Я отнюдь не польщен таким обещанием, ибо, — говорю откровенно, папаша, — если уподоблюсь ему, то буду краснеть от стыда. Неужто теперь модно разглашать о каком-нибудь знаке внимания, как только получишь его, а то и раньше? Видно, такова мода, ибо Полэ поступает так и никто его за это не осуждает. Между тем мне хочется последовать его примеру и кое о чем проболтаться, но, конечно, только тебе, мой важный ментор. Нынче вечером у Мадлон, по обыкновению, танцы; я приглашен; но милая девушка не ограничивается этим заурядным знаком внимания — она хочет, чтобы в разгар суматохи мы исчезли из залы и, скрывшись в ее будуаре, некоторое время без помех насладились друг другом. Ну как? Что изречет твоя философия насчет такого свидания? Я дам тебе о нем отчет и запечатаю письмо только вечером, когда расстанусь с этой любезной, предупредительной девицей.
8 часов вечера
Снова берусь за перо еще до свидания, чтобы сказать тебе, что я только что сделал самое восхитительное, необыкновенное, приятное открытие. Полэ после работы зашел за мной и в ожидании ужина мы с ним прогулялись по крепостному валу в сторону бенедиктинского монастыря. Мы избрали это пустынное и весьма непривлекательное место потому, что слышали, будто тут собираются девушки, работающие в виноградниках и весьма сговорчивые. И действительно, нам попались там три-четыре девушки, но такие уродины, что они кого хочешь удержат от распутства. Одна только была ничего себе; она оказалась козьей пастушкой, на вид лет четырнадцати; мне стало ее жаль, я ее подозвал, порасспросил немного и мне показалось, что ее еще можно извлечь из трясины, в которую она начинает погружаться. Она отвела меня к своим родителям, беднякам, которые, по-видимому, сами же подучивают ее. Я предложил им поместить девочку в Убежище[39] и определить ее на место, как только она научится грамоте и усвоит начатки религии (ибо к ней поневоле приходится прибегать всякий раз, когда хочешь преподать нравственные основы). Они согласились, а так как Убежище было оттуда в двух шагах, то я сразу же и отвел ее. Но не об этом я хотел тебе рассказать. Пока я был занят хлопотами, Полэ продолжал прогуливаться. Пристроив девочку в Убежище и поручив ее заботам матушки-надзирательницы, которая оказалась родственницей моей жены, я вернулся к Полэ, а он мне и говорит, что заметил в окне соседнего дома редкостную красавицу. Он показал мне дом. Из любопытства я спросил одного из местных жителей кому он принадлежит. — Богатому виноградарю, по прозвищу папаша Сервинье — услышал я в ответ. Никак не думал, что это имя может привести меня в такое смятение! Оно было столь велико, что, если бы не темнота, Полэ сразу заметил бы, как я взволнован. Гуляя, мы еще раз прошлись мимо этого дома; дверь была растворена и в сенях я весьма явственно увидел прелестную Эдмэ. Она, показалось мне, еще похорошела; между тем, одета она была очень небрежно, но таких девушек небрежность только красит. И полуодетая, Эдмэ казалась жемчужинкой, соблазнительнее которой трудно себе что-либо представить. Я замер, любуясь ею, но тут кто-то резко захлопнул дверь. Столь неожиданная встреча повергла меня в задумчивость. Папаша, юная Эдмэ — прелесть! Она добродетельная, честная; за нею дадут некоторое приданое, так разве, по-твоему, безрассудно привязаться к ней? Правда, по впечатлению, которое она произвела на меня, я чувствую, что эта юная красавица вернет твоему Эдмону все его прежнее простодушие. Что ж из того, если он будет счастлив? Ведь счастья ты ему и желаешь?.. Сейчас я сажусь за стол; с Барон я увижусь после ужина; но уверяю тебя, ей придется пустить в ход все свое кокетство, чтобы развеять мою мечтательность.
39
Это своего рода приют, куда за небольшую плату принимают детей обоего пола, дают им кое-какие знания и приучают к труду.