Несравнимая ценность термина в том и состоит, что он позволяет сразу открыть крайне поучительные исторические сближения и определить их социальные корни. Оказывается: натиск плебейских или пролетарских сил на правящую буржуазию, как и натиск буржуазных и мелкобуржуазных сил на правящий пролетариат могут привести к чрезвычайно аналогичным (симметричным) политическим режимам. Таков неоспоримый факт, осветить который термин «бонапартизм» помогает как нельзя лучше.
Когда Энгельс писал, что «каждое нынешнее правительство nolens volens становится бонапартистским», он имел в виду, конечно, лишь тенденцию. В этой области, как и в других, количество переходит в качество. В каждой буржуазной демократии заложены черты бонапартизма. Точно так же можно открыть элементы бонапартизма в советском режиме до Сталина. Но искусство научного мышления в том и состоит, чтоб определить, где именно количество переходит в новое качество. В эпоху Ленина советский бонапартизм был возможностью; в эпоху Сталина он стал действительностью.
Термин бонапартизм сбивает наивное мышление (à la Чернов) тем, что вызывает в памяти исторический образ Наполеона, как термин цезаризм – образ Юлия Цезаря. На самом деле оба эти термина давно отделились от исторических фигур, которые дали им свое имя. Когда мы говорим «бонапартизм», без дальнейших определений, мы имеем в виду не историческую аналогию, а социологическое определение. Так, термин «шовинизм» имеет столь же общий характер, как и «национализм», хотя первое слово происходит от французского буржуа Шовена32, а второе – от нации.
Однако в известных случаях, говоря о бонапартизме, мы имеем в виду более конкретное историческое сближение. Так, режим Сталина, представляя собою перевод бонапартизма на язык советского государства, обнаруживает в то же время ряд дополнительных черт сходства с режимом консульства (империя, но еще без короны), и неслучайно: оба они выступают как наследники и узурпаторы великих революций.
Мы видим, что правильное, т.е. диалектическое применение термина «бонапартизм» не только не ведет к шаблонизированью, к этой язве мысли, а наоборот, позволяет характеризовать интересующее нас явление со всей необходимой конкретностью, притом не изолированно взятое, как «уникум», а в исторической связи со многими другими родственными явлениями. Чего же большего можно требовать от научного термина?
Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев), № 43
ПОЧЕМУ СТАЛИН ПОБЕДИЛ ОППОЗИЦИЮ?
Вопросы, поставленные в письме тов. Зеллера33, представляют не только исторический, но и актуальный интерес. На них приходится нередко наталкиваться и в политической литературе, и в частных беседах, притом в самой разнообразной, чаще всего личной формулировке: «Как и почему вы потеряли власть?», «Каким образом Сталин захватил в своих руки аппарат?», «В чем сила Сталина?». Вопрос о внутренних законах революции и контрреволюции ставится сплошь да рядом чисто индивидуалистически, как если б дело шло о шахматной партии или о каком-либо спортивном состязании, а не о глубоких конфликтах и сдвигах социального характера. Многочисленные лжемарксисты ничуть не отличаются в этом отношении от вульгарных демократов, которые применяют к великим народным движениям критерии парламентских кулуаров.
Всякий, сколько-нибудь знакомый с историей, знает, что каждая революция вызывала после себя контрреволюцию, которая, правда, никогда не отбрасывала общество полностью назад, к исходному пункту, в области экономики, но всегда отнимала у народа значительную, иногда львиную долю его политических завоеваний. Жертвой первой же реакционной волны являлся, по общему правилу, тот слой революционеров, который стоял во главе масс в первый, наступательный, «героический» период революции. Уже это общее историческое наблюдение должно навести нас на мысль, что дело идет не просто о ловкости, хитрости, умении двух или нескольких лиц, а о причинах несравненно более глубокого порядка.
Марксисты, в отличие от поверхностных фаталистов (типа Леона Блюма, Поля Фора34 и др.), отнюдь не отрицают роль личности, ее инициативы и смелости в социальной борьбе. Но, в отличие от идеалистов, марксисты знают, что сознание в последнем счете подчинено бытию. Роль руководства в революции огромна. Без правильного руководства пролетариат победить не может. Но и самое лучшее руководство неспособно вызвать революцию, когда для нее нет объективных условий. К числу важнейших достоинств пролетарского руководства надо отнести способность различать, когда можно наступать и когда необходимо отступать. Эта способность составляла главную силу Ленина35.
32
На самом деле Шовен – литературный персонаж: герой куплетов, водевилей и лубков времен Реставрации, новобранец из крестьян Никола (иногда Жан) Шовен, самодовольный, хвастливый, расистски настроенный, исключительно глупый и попадающий из-за своей глупости в разного рода передряги (то отравится мясом верблюда, то подхватит венерическое заболевание и т.п.). –
33
Статья Троцкого является ответом на вопросы Фреда Зеллера, опубликованные в том же номере «Бюллетеня оппозиции». Ф. Зеллер был руководителем организации социалистической молодежи Франции департамента Сена, к моменту публикации письма уже исключенным из партии и молодежной организации за «антипатриотизм». –
34
Лидеры французских социалистов в тот период. Л. Блюм дважды возглавлял правительства «Народного фронта» (в июне 1936 – июне 1937 гг. и в марте – апреле 1938 г.), П. Фор был министром в правительствах «Народного фронта». П. Фор в 1940 г. выступил за предоставление неограниченных полномочий коллаборационисту Петену, за что позже был исключен из соцпартии. Л. Блюм после II Мировой войны возглавил правительство, начавшее войну во Вьетнаме. –
35
У сталинцев дело обстоит как раз наоборот: во время экономического оживления и относительного политического равновесия они провозглашали «завоевание улицы», «баррикады», «советы повсюду» («третий период»), теперь же, когда Франция проходит через глубочайший социальный и политический кризис, они бросаются на шею радикалам, т.е. насквозь гнилой буржуазной партии. Давно сказано, что эти господа имеют привычку на свадьбе петь похоронные псалмы, а на похоронах – гимны Гименею. (Как раз в ноябре 1935 г., когда Троцкий писал эту статью, многим казалось, что Франция движется к гражданской войне. Обозленные срывом путча 1934 г. и образованием Народного фронта (к которому в октябре 1935 г. присоединилась партия радикалов), французские фашисты организовали серию кровавых провокаций против левых, с убитыми и ранеными. Правительство П. Лаваля покрывало фашистов. Достоянием гласности стали планы фашистской организации «Огненные кресты» произвести государственный переворот. Политическая напряженность разрядилась в декабре 1935 г., когда по докладу парламентской комиссии по расследованию попытки фашистского переворота 1934 г. был принят закон, запретивший существование ультраправых военизированных организаций. –