Разбираясь в этих убийствах, в связи с существовавшими взаимоотношениями на флоте между офицерами и командами, нельзя не прийти к убеждению, что то, что произошло, было не случайным явлением, а кем‑то организованным, преднамеренным убийством. Но с какой целью?
Мы тогда терялись в догадках, стараясь найти причину убийства наших несчастных офицеров. Некоторые приписывали это германским агентам, с целью расстроить боеспособность флота; другие — какой‑то таинственной организации, тем более что в городе появился список офицеров, намеченных к убийству, причём в него были помещены все командиры, старшие офицеры и старшие специалисты. Если бы убийства действительно были бы по нему выполнены, то флот оказался бы совершенно без руководителей. Но так или иначе для всех было ясно, что все эти эксцессы были вызваны искусственно, под влиянием агитации, совершены просто подосланными убийцами, а не были вспышкой негодования за отношение начальства к подчинённым.
Только значительно позже, совершенно случайно, один из видных большевистских деятелей присяжный поверенный еврей Шпицберг в разговоре с несколькими морскими офицерами пролил свет на эту драму [12].
Он совершенно откровенно заявил, что убийства были организованы большевиками во имя революции. Они принуждены были прибегнуть к этому, так как не оправдались их расчёты на то, что из‑за тяжёлых условий жизни, режима и поведения офицеров переворот автоматически вызовет резню офицеров. Шпицберг говорил: «Прошло два, три дня с начала переворота, а Балтийский флот, умно руководимый своим командующим адмиралом Непениным, продолжал быть спокойным. Тогда пришлось для «углубления» революции, пока не поздно, отделить матросов от офицеров и вырыть между ними непроходимую пропасть ненависти и недоверия. Для этого‑то и были убиты адмирал Непенин и другие офицеры. Образовывалась «пропасть», не было больше умного руководителя, офицеры уже смотрели на матросов как на убийц, а матросы боялись мести офицеров в случае реакции. »
Шпицберг прав. Мы не забудем этих дней, этих убийств. Но ответственность за них мы возложим не на одураченных матросов, а на устроителей и вождей революции.
Эти убийства были ужасны, но ещё ужаснее то, что они никем не были осуждены. Разве общество особенно требовало их расследования, разве оно их резко порицало?.. Впрочем, о чем же и толковать, раз сам военно–морской министр нового правительства Гучков [13] санкционировал награждение Георгиевским крестом унтер–офицера запасного батальона Волынского полка Кирпичникова за то, что тот убил своего батальонного командира.
В своё время господа Керенские, Гучковы, Львовы, Милюковы и так далее объявили амнистию всем таким убийцам и этим не только покрыли убийства во имя революции, но и узаконили их после переворота. Этим они взяли на себя кровь, пролитую наёмными убийцами, которые были посланы «вырыть пропасть»; этим они заслужили вечное проклятие и от близких этих жертв, и от всей России!..
Целый ряд надмогильных крестов на кладбищах Гельсингфорса всегда будет служить живым укором этим господам и требовать отмщения.
В каждом из других портов Балтийского моря переворот имел свои характерные черты и проявлялся спокойно или бурно в зависимости от того, какие корабли и части на них базировались, и, главным образом, насколько подпольная агитация обратила серьёзное внимание на данный пункт.
Второй базой действующего флота был Ревель. В нем зимовали: 1–я бригада крейсеров, Дивизия подводных лодок и часть Минной дивизии. Это были все корабли, много плававшие и часто входившие в соприкосновение с неприятелем. Поэтому их настроение было значительно бодрее, чем на дредноутах и броненосцах. Команды были более сплочены, лучше знали своих офицеров и, находясь не один раз в тяжёлых боевых переделках, научились ценить начальников, понимая, как трудно их заменить.
1 марта на судах было объявлено о перевороте в Петрограде и переходе власти к Временному комитету Государственной Думы. Затем пришло известие об отречении государя императора и наследника цесаревича. Все эти известия команды приняли совершенно спокойно; ни на одном корабле не возникло беспорядков, и ни одного морского офицера не было убито. Команды то и дело обращались к офицерам за разъяснениями по поводу текущего момента, советовались с ними и относились во всех случаях с должным чинопочитанием.
Служба на кораблях не только не опустилась, но стала ещё строже, команда старалась добросовестнее относиться к своим обязанностям и следила друг за другом. Было полное желание воевать, и о мире никто не хотел и слышать.
12
Версия автора об организации убийств офицеров именно «евреями–большевиками» представляется сомнительной. Убийства во многом носили стихийный характер, «Большевизация» флота наступила гораздо позже.
13
Гучков Александр Иванович (1862–1936) — организатор «Союза 17 октября», активный деятель Государственной Думы (III и IV созывов), в 1917 году — военный и морской министр Временного правительства. После Гражданской войны — в эмиграции.