Я выношу за скобки поистине детективную интригу ожесточенной внутриэлитной борьбы, в результате которой Ельцин отказался от радикального варианта и пошел на выборы. Она, равно как и беспрецедентная по масштабу и изобретательности избирательная кампания Ельцина, многажды описывалась и анализировалась – в академической литературе и в воспоминаниях[46].
Для нашего изложения в данном случае важнее другое. Известно, что в двухтуровом соревновании Ельцин выиграл выборы у Зюганова и был переизбран президентом Российской Федерации. Причем в первом туре (18 июня) он опережал Зюганова на три процента: 35,28% голосов у Ельцина против 32,03% у Зюганова, а во втором уже на 13%: 53,82% Ельцина против 40,31% Зюганова. По крайней мере, такова официальная история тех событий.
Но и есть неофициальная. А вот согласно ей, разрыв между Ельциным и Зюгановым в первом туре действительно составлял 3%. Но в пользу Зюганова! Сразу же после первого тура я слышал это от двух человек, занимавших значимые позиции в избирательном штабе Ельцина. Сейчас они входят в верхний эшелон российской элиты, и мы каждую неделю можем лицезреть их на телевидении.
Можно, конечно, скептически хмыкнуть на этих строках: мало ли, мол, чего не выдумает автор, тем более за давностью лет! Но вот от документально зафиксированного признания президента России так легко не отмахнешься. В феврале 2012 г. действовавший президент России Дмитрий Медведев во время встречи с российскими политиками – представителями несистемной оппозиции – мимоходом, как нечто само собой разумеющееся и всем известное, обронил, что президентские выборы 1996 г. «выиграл не Борис Ельцин». Это заявление было поспешно дезавуировано президентской пресс-службой: мол, не говорил Дмитрий Анатольевич Медведев ничего подобного. Однако большинство участников встречи с президентом подтвердили, что сакраментальную фразу тот все же произнес, и они ее хорошо запомнили[47].
Думаю, говорить о фальсификации результатов выборов в первом туре можно с высокой уверенностью. Первый тур имел решающее значение для морально-психологического настроя элит и общества: тот, кто получал в нем хотя бы небольшое преимущество, начинал рассматриваться как предрешенный победитель. Однако я вспоминаю этот важный исторический эпизод не из любви к искусству и не ради ламентаций на бесчестных олигархов и политиканов, а совсем по другой причине.
Очевидцы и участники тех событий легко вспомнят, что мысль о фальсификации результатов первого тура в пользу Бориса Ельцина была широко распространенной в политическом классе и воспринималась как самоочевидный факт. Естественно, об этом было прекрасно осведомлено руководство компартии. И как же оно реагировало?
А вот как: вздохнули с облегчением – слава богу, Ельцин выиграл, партия спасена! И я нисколько не утрирую, а дословно (!) привожу слова одного из тогдашних коммунистических лидеров. Лидеров партии, которая ведет свою родословную от одной из самых радикальных сил мировой истории – большевиков. Если бы Владимир Ленин вдруг встал из своего вечного забвения, то первым делом он расправился бы с оппортунистами в рядах коммунистической партии, а не с открытыми идеологическими и политическими противниками коммунизма.
Ельцин победил не только по причине массированной концентрации ресурсов и высокотехнологичного проведения кампании. Он победил потому, что коммунисты до медвежьей болезни боялись взять верх. В своих дневных и ночных кошмарах коммунистические бонзы, вероятно, представляли, как опричники Гайдара и Чубайса выволакивают их из уютненьких кабинетов Охотного Ряда и расстреливают. Точно там же, где в ноябре 1917 г. большевики расстреливали сложивших оружие под честное слово юнкеров.
Конечно, у страха глаза велики, и в действительности коммунистам мало что грозило. Кроме, возможно, интернирования. Да и то не факт. А вот выиграть они могли власть в России.
И сделать это было проще простого. Объявить о фальсификации итогов первого тура президентских выборов, заявить о собственной победе, призвать своих избирателей и всех честных граждан России к мирному гражданскому сопротивлению, попросить мировое сообщество о давлении на узурпатора демократии Бориса Ельцина. В общем, реализовать сценарий, который позже вошел в историю под названием «цветной» революции.
Шансы на успех были настолько велики, что приближались почти к 100%. В высшей степени дисциплинированный электорат коммунистов был идеологически разогрет во время избирательной кампании и вышел бы по первому призыву. Причем к нему присоединились бы многие их тех, кто находился в оппозиции к Ельцину, но в первом туре проголосовал за некоммунистических кандидатов-оппозиционеров, в первую очередь за Александра Лебедя.
46
Из мемуарной литературы, пожалуй, наиболее известна книга Александра Коржакова (
47