Влияние Граучо Маркса очевидно проявляется в любви Столлмана к каламбурам. С другой стороны, слабость к каламбурам и игре слов – общая черта многих хакеров. А вот совершенно невозмутимая подача каламбуров – это, наверное, чисто “граучовая” черта характера Ричарда. Когда замечаешь, как Столлман каламбурит без малейшего намёка на улыбку, задаёшься вопросом: кто над кем смеётся больше – аудитория над ним, или наоборот?
Явление святителя ИГНУциуса аудитории в центре высокопроизводительных вычислений Мауи, кажется, снимает все сомнения. Столлман, конечно, не стэндап-комик, но без труда веселит полный зал инженеров. “Пребывание святителем Церкви Емаксовой не требует безбрачия, но требует нравственной чистоты, – вещает он, – вы должны изгнать со своих компьютеров зло собственнических систем, чтобы установить чистейше и совершеннейше свободные системы. И в лоно их вы должны ставить только свободные программы. Если вы примете этот обет и будете следовать ему, тогда вы тоже станете святителем Церкви Емаксовой, и обретёте нимб над головой”.
Сценка со святителем ИГНУциусом заканчивается шуткой для посвящённых. В большинстве Unix-систем в качестве текстового редактора используется конкурент Emacs – программа vi, разработанная бывшим студентом Калифорнийского университета Беркли и главным исследователем Sun Microsystems Биллом Джоем. И прежде, чем снять с головы “нимб”, Столлман вышучивает программу-соперницу его детища. “Иногда люди спрашивают меня, грешно ли в Церкви Емаксовой принимать vi, – говорит он, – так вот, принимать свободную версию vi это не грех, это искупление. Удачного хакерства”. [94]
После этого проходит недолгий сеанс вопросов-ответов, и слушатели собираются вокруг Столлмана. Некоторые просят автографы. “Я подпишу это, – говорит Столлман, принимая от одной женщины распечатку лицензии GNU GPL, – но только если вы пообещаете говорить GNU/Linux вместо Linux, и скажете всем своим друзьям говорить так”.
Этот эпизод подтверждает: в отличие от многих других сценических артистов и публичных деятелей, Столлман не “выключается”. Если не считать образ святителя ИГНУциуса, на сцене и вне сцены Ричард – один и тот же человек. Тем же вечером, во время ужина, когда один программист что-то скажет о программах с “открытым кодом”, Столлман упрекнёт его в ответ: “Вы имеете в виду свободные программы. Так это называется правильно”.
Во время вопросов-ответов Столлман иногда позволяет себе менторский тон. “Многие говорят, мол, давайте сначала наприглашаем людей в наше сообщество, а потом уже будем учить их свободе. Может, это и эффективная стратегия, только вот у нас полным-полно людей, которые готовы приглашать других, и почти не найти людей, которые готовы учить их свободе”.
В итоге, как говорит Ричард, получается что-то вроде мегаполиса в стране третьего мира. “Миллионы приезжают в ваш город и ютятся в трущобах, и никто не утруждает себя следующим шагом: вытащить эти миллионы из трущоб. Если вы считаете, что продвигать свободный софт – это хорошая идея, то, пожалуйста, перейдите сразу ко второму шагу. Потому что с желающими помочь на первом шаге у нас и так нет проблем”.
“Перейдите ко второму шагу” означает, что именно свобода, а не приобщение и вовлечение – главная цель движения за свободное ПО. Тот, кто надеется преобразовать индустрию собственнических программ изнутри, выглядит круглым дураком. “Менять систему изнутри опасно, – говорит Столлман, – если вы работаете не на уровне Горбачёва, вас нейтрализуют”.
Поднимаются руки. Ричард указывает на человека в футболке. “Как вы предлагаете бороться с коммерческим шпионажем без патентов?”
“На самом деле, это два несвязанных между собой вопроса”, – говорит Столлман.
“Но если кто-то хочет украсть у компании код...”
Столлман отшатывается, будто от перцового спрея. “Погодите! Украсть? Извините, но в этой фразе столько предубеждения, что я могу ответить только: я отвергаю это предубеждение”. Затем он переходит к сути вопроса. “Компании, создающие несвободное ПО и другие подобные вещи, многое хранят в секрете, и это вряд ли изменится. Раньше, даже в 80-е годы, программисты и не подозревали о существовании патентов на программы, не обращали на них внимания. Случалось так, что они публиковали интересные идеи и утаивали конкретику, если не хотели присоединяться к движению за свободное ПО. Теперь идеи покрываются патентами, а конкретика так же остаётся в тайне. Так что патенты не имеют никакого значения в любом случае”.
“Но если они не влияют на опубликование...” – вмешивается другой слушатель, и Ричард перебивает его.
94
Приобщение к Церкви Емаксовой несколько упростилось с 2001 года. Теперь пользователи могут присоединиться к ней, прочитав Символ Веры: “Нет системы, кроме GNU, и Linux – ядро её”. Иногда Столлман упоминает религиозную церемонию Фубар-мицва, Великий Раскол между различными версиями Emacs, а также культ Непорочной Девы Емаксовой (то есть, любого новичка, который ещё не освоился в редакторе Emacs). Кроме того, “vi vi vi” был объявлен Редактором Зверя.