Французское верховное командование также давило на Лаваля, организовав встречу с Вейганом и Манделем. Они упрекнули его в том, что из-за него Франция попала в изоляцию, и предупредили, что если он рассчитывает на соглашение с Германией, то ему стоит хорошо об этом подумать, так как Великобритания его опередит. Судя по тому, что слышал Литвинов, «Лаваль будто бы расхохотался, давая понять, что он уже опередил Англию». Однако нарком не окончил свой отчет. Лаваль, обеспокоенный полученным предупреждением, спешно отправил в Берлин своего друга — журналиста Фернана де Бринона, — чтобы он прояснил позицию Германии. Судя по последним сообщениям из Парижа, его миссия провалилась. Лавалю наконец пришлось положительно ответить на просьбу британцев оказать поддержку их ВМС. Однако полемика между Англией и Францией «значительно ослабила значение возможных военных санкций против агрессора»[1025]. Отчет Литвинова, безусловно, лил воду на мельницу сталинского цинизма, однако, несмотря на то что он все еще был в отпуске на юге, в письмах больше Абиссинский кризис не упоминался.
2 ноября Литвинов предоставил Сталину «тезисы» о влиянии данной ситуации на советские интересы. Итальянская война в Абиссинии и усиление англо-итальянского конфликта не шло вразрез с советскими интересами. Поражение Италии или окончание войны под давлением Лиги стало бы смертельным ударом не только для Муссолини, но и для фашизма в целом и для Германии в частности. Уход Италии из так называемого Европейского концерта держав создавал предпосылки для более тесного сотрудничества между Великобританией, Францией и СССР. Удачные действия Лиги Наций против Италии «ослабляют шансы агрессии со стороны Гитлера». СССР не был бы против дальнейших санкций Лиги или других санкций против Италии, если бы их вводила только Англия. Некоторое ухудшение советско-итальянских отношений было неизбежно, так как СССР выполнял обязательства перед Лигой. Но дальнейшее обострение было нежелательным. «Потому без надобности не следует выступать открыто застрельщиком радикальных мер против Италии»[1026]. По этим словам видно, что Литвинов был не так уж расстроен хаосом, который творился в отношениях Франции, Великобритании и Италии, и даже разрывом отношений между СССР и Италией. У наркома оставались те же цели: организовать союз Англии, Франции и СССР для борьбы с нацистской Германией и попытаться сохранить Италию, несмотря на Абиссинский кризис. Его предположение, что итальянское вторжение в Абиссинию могло бы отрицательно повлиять на нацистскую Германию, кажется наивным. Тем не менее для Литвинова Лига Наций оставалась потенциальным оружием борьбы с немецкой агрессией, если только сработают санкции. Однако ни одно из этих умозаключений не было верным.
Тем не менее Литвинов старался предотвратить разрушение советских отношений с Италией, несмотря на риск вызвать раздражение британского МИД. Он составил отчет о двух последующих встречах с Валентино. Нарком снова сказал, что советское правительство не заинтересовано в расширении санкций и оно не будет поддерживать никакие другие ограничения, кроме тех, что принимают все члены Лиги. Он также добавил, что Италия не ответила взаимностью на попытки СССР избежать ухудшения отношений.
В Риме происходили нападения на советских официальных лиц. Валентино ответил, что в Москве перед итальянским посольством проходили демонстрации. Они были мирными, пояснил Литвинова, и это не то же самое, что нападения на советских граждан. Отношения ухудшались[1027]. Валентино вернулся через неделю в начале декабря и снова заговорил о санкциях. «Мы не стремимся причинять ущерба итальянским интересам, — повторил Литвинов, — но в то же время мы не выступаем против того или иного размаха женевского учреждения». Он продолжил: «Мы допускаем, что нам придется в дальнейшем когда-нибудь самим обращаться к Женеве, в частности, в случае нападения Германии на Балтийские страны, и мы не хотим, чтобы нам тогда могли напомнить выступление против санкций в других случаях. Если Муссолини считает, что такая наша позиция окончательно скомпрометирует в дальнейшем советско-итальянские отношения, то и нам, конечно, придется сделать отсюда соответствующие выводы».
1025
М. М. Литвинов — И. В. Сталину. 26 октября 1935 г. // АВРПФ/ Ф. 05. Оп. 15. П. 113. Д. 123. Л. 84–88, опубл.: Москва — Рим. С. 381–385. Копии были отправлены В. М. Молотову, Л. М. Кагановичу.
1027
Встреча с итальянским послом П. Ароне ди Валентино. Выдержка из дневника М. М. Литвинова. 28 ноября 1935 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 15. П. 103. Д. 1. Л. 102–103.