Майский, видимо, не заметил, что Иден все больше теряет терпение и даже злится из-за проблемы «советской пропаганды» и поддержки Британской коммунистической партии. Ванситтарт много раз предупреждал посла о возможном исходе такой советской активности, а в Москве Литвинов много лет старался сдерживать худшие проявления пропаганды большевиков, о которых он иногда писал Сталину. Майский был прав, обратив внимание на то, что у британцев сохранялся интерес к соглашению с Германией даже на уровне МИД. Главным адептом был Сарджент, но он был не одинок. Даже пока Майский допрашивал Ванситтарта на тему возможного интереса Великобритании к союзу с Германией, подчиненные замминистра обсуждали именно возможность союза с Германией, причем не только в отношении Франции, где Лаваль мог в корне изменить всю европейскую безопасность, но и в отношении СССР, который от страха мог также решиться на сближение с Германией. «Я вовсе не уверен, — писал Уигрэм в протоколе в тот же день, когда Майский написал Литвинову, — что мы не увидим Россию рядом с Германией. И это одна из причин, почему, как только придет время, мне бы хотелось, чтобы мы сами попытались заключить договор с Германией». Сарджент ответил: «Согласен». Ванситтарт добавил комментарий: «Всегда существует опасность сближения России и Германии. Но на настоящий момент она не очень серьезная, если только господин Лаваль не пытается обмануть русских так же, как и нас»[1044].
Майский был не настолько своим в кулуарах британского МИД, чтобы узнать о Сардженте, но он ощущал возможную опасность поворота Великобритании в сторону Германии. В переговорах чувствовалось, что англичане пытаются найти хоть какое-то спасение, но о том же думали Лаваль и Сталин. Майский, Ванситтарт, Литвинов и многие другие выступали против подобного исхода, но смогут ли они добиться достаточной поддержки концепции коллективной безопасности и взаимопомощи? Время покажет, как часто писал посол в своем дневнике.
Майский и Бивербрук
Майский снова встретился с лордом Бивербруком в начале декабря. Он всегда старался держать руку на пульсе и следить за тем, как идут дела у тори. Газетный магнат побывал в Берлине, где встречался с Гитлером, и он рассказал об этом разговоре Майскому. Больше к тому, что уже было сказано, ему было нечего добавить. «Самой лучшей политикой для Англии была бы политика изоляции, но если она не пройдет, то надо будет идти на союз с Францией и на сближение с СССР. Б[ивербрук] выразился так: “политика изоляции — это, с моей точки зрения, здоровье, комбинация с Францией и СССР — простуда, а сближение с Германией — тиф”». Бивербрук был уверен, как никогда, что Германия готовится к войне. Майский задал свой привычный вопрос об англо-советских отношениях. Бивербрук был настроен оптимистично и хорошо проинформирован. Он был готов со своей стороны работать над улучшением двусторонних отношений, но Майский ответил с осторожностью, так как полагал, что время покажет, как поведет себя барон[1045].
Майский снова встречается с Черчиллем
Через неделю Черчилль пригласил Майского на ужин. Возможно, он хотел его подбодрить, но также отправить информацию в Москву. На этот раз они встречались на квартире Черчилля в Лондоне, но без жен. «Обед был совершенно интимный», — писал Майский. Кроме Черчилля, присутствовал еще один человек — лидер Либеральной партии Арчибальд Синклер. Он был другом премьер-министра. Во время ужина говорили в основном Черчилль и Майский.
«Ч[ерчилль] начал разговор вопросом: “Ну, как идут дела? Что Вы об этом думаете? По-моему, дела идут плохо, очень плохо”».
«Что вы имеете в виду под “плохо”?», — спросил Майский.
«Странам нужен мир», — ответил Черчилль. Новая война с современным оружием стала бы величайшей катастрофой. «Она камня на камне не оставила бы от нашей цивилизации. Между тем Германия бешено вооружается… Германия истратила… огромную сумму». Весной или летом 1937 года может наступить критический момент, когда Гитлер «бросит факел в пороховую бочку. Весной или летом 1937 года опасность новой мировой войны дойдет до своего апогея. Исходя из этих соображений, и нужно строить программу своих действий».
Майский наконец смог вклиниться в монолог Черчилля и спросил его, что он думает об изменениях в общественном настроении британцев после их последней встречи весной? Растет ли понимание надвигающейся немецкой опасности, в особенности у правого крыла? Посол снова упомянул реакцию СССР на подписание англо-германского морского соглашения и недоверие, которое оно вызвало. Ванситтарт пытался отучить Майского от постоянного возвращения к этой теме, но, видимо, не получилось. Посол настаивал, что общественность в СССР полагает, что данное соглашение — первый шаг к англо-германскому союзу.
1044
Minutes by Wigram, Sargent, and Vansittart. 25 Nov. 1935. C7823/55/18, TNA FO 371 18851.
1045
Дискуссия И. М. Майского с лордом Бивербруком. 1 декабря 1935 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 15. П. 106. Д. 17. Л. 225–230; И. М. Майский — в НКИД. 3 декабря 1935 г. // ДВП. Т. XVIII. С. 578–579.