Литвинов и Титулеску обсудили польско-румынский оборонный пакт и препятствия, которые он создавал для заключения советско-румынского пакта о взаимопомощи. Литвинов пришел к выводу, что правовые ссылки Титулеску были всего лищь предлогом и не имели никакого отношения к его позиции. «Он лишь исходит из сознания того, что союз с Польшей в Румынии настолько популярен, что ни король, ни страна не пойдут на какой-либо пакт, хотя бы теоретически направленный против агрессивной Польши».
Титулеску также не забывал о Лавале. «У меня создалось впечатление, — писал Литвинов, — что Титулеску стал сомневаться в возможности дальнейшего ведения прежней линии внешней политики, в особенности если Лаваль осуществит свои антисоветские замыслы и что он, Титулеску, уже подумывает, если не об изменении своей политики, то об ее смягчении». Литвинов продолжал: «Недаром он допытывался в Женеве у Араса [министра иностранных дел Турции. — М. К.], каким образом Турции удается при дружбе с СССР завязывать и поддерживать весьма приличные отношения с Германией. Я поэтому ожидаю, что в Бухаресте Титулеску сделает несколько реверансов по адресу Германии. Более того, допускаю, что он под тем или иным предлогом откажется от поездки в Москву. Правда, он меня заверял, что он обязательно 25 ноября будет у нас, но он, вероятно, окончательно решит вопрос в Бухаресте, измерив силу антисоветских настроений, а также в зависимости от поведения Лаваля. Намечающийся или скорее предсказанный поворот во внешней политике Польши должен как будто облегчить положение Титулеску, но этот поворот, к сожалению, пока обращен лишь в сторону Франции, а не СССР».
Наконец Литвинов вернулся к полякам. «Я считал бы очень полезным предать гласности содержание беседы Арцишевского с королем [Румынии. — Ред.]… Сообщите, считаете ли Вы это возможным», — спросил он Островского. Если это действительно так, то нужно попросить Виноградова «написать что-то вроде корреспонденции из Бухареста об антисоветских интригах польского посланника и о содержании его беседы с королем». Это может быть опубликовано в Москве в «Журналь де Моску»[1128]. Борис Дмитриевич Виноградов ранее служил в Берлине первым секретарем советского посольства, а также был агентом НКВД. В настоящий момент он занимал должность первого секретаря посольства в Бухаресте.
Если проанализировать отношения Литвинова с Титулеску, то на ум приходит слово «достойные». Нарком не просто согласился прикрыть его в вопросе прохода Красной армии по территории Румынии, но и освободил от необходимости приезжать в Москву, то есть поговорил со Сталиным, чтобы объяснить ситуацию в Бухаресте. «Титулеску мне сообщил, — отчитался Островский Литвинову, — что в последней с ним беседе Вы не настаивали на его поездке, оставляя решение за ним в зависимости от внутреннего положения и от устойчивости его министерского портфеля. Титулеску добавил, что он был глубоко тронут этим проявлением искренности и сердечности». С точки зрения Островского, поездка Титулеску в Москву была совершенно необходима[1129].
В целом Литвинов не возражал. Приедет Титулеску в Москву или нет? Он сам должен это решить. Если приедет, то кто будет его сопровождать, на сколько дней он останется и что бы он хотел посмотреть в Москве? Вариантов было много: спектакли, опера, балет, музеи, галереи, заводы. Островскому нужно было это выяснить и отправить телеграмму Литвинову[1130].
Через несколько дней Литвинов снова затронул этот вопрос, напомнив Островскому, что Титулеску сам предложил приехать в Москву, это была его инициатива, а не СССР. К сожалению, Титулеску рассказал о возможном визите прессе, и это вызвало проблемы в Бухаресте. Он хотел приехать, чтобы подписать пакт о взаимопомощи или чтобы СССР признал, что Бессарабия подчиняется Румынии. «Впустую он, очевидно, ехать не хочет, — писал Литвинов. — Нам тоже поездка ничего не даст, если за ней последует какой-нибудь поворот в политике Румынии». Все зависело от ситуации в Бухаресте: будут ли король и правительство поддерживать сближение с СССР? Если нет, Титулеску придется балансировать между двумя сторонами. Поэтому Литвинов велел на него не давить, поскольку он может сообщить об этом прессе. Но нужно попросить его дать окончательный ответ, так как необходимо подготовить его визит[1131].
1128
М. М. Литвинов — М. С. Островскому. 10 ноября 1935 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 17. П. 134. Д. 86. Л. 1–4.
1129
М. С. Островский — М. М. Литвинову. 10 ноября 1935 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 15. П. 109. Д. 72. Л. 127–132, опубл.: СРО. 1917–1941. Т. II. С. 26–30.
1130
М. М. Литвинов — М. С. Островскому. 10 ноября 1935 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 17. П. 134. Д. 86. Л. 1–4, опубл.: Там же. С. 30–33.