Майский продолжал искать выход из европейского кризиса. Но его не было. Единственным выходом было создание англо-франко-советского союза, на который возлагали такие большие надежды в 1935 году, однако в 1936 году эта идея полностью провалилась. В письмах Литвинову Майский пытался найти решение. Его сильно впечатлил гитлеровский «план мирного урегулирования», возникший после захвата Рейнской области, и Майский явно пытался понять, как на него реагировать. Могло ли советское правительство продолжать проводить политику защиты политического территориального статуса-кво в Европе? В феврале Иден спросил Майского, как можно наконец решить «немецкую проблему». «Я слышу каждодневно [тот же вопрос] из уст лейбористов, либералов и консерваторов, так или иначе заинтересованных в поддержании системы коллективной безопасности», — ответил он. Что же делать? «Рассуждения этих людей идут примерно по такой линии: германская агрессия — зло, — согласны; для борьбы с германской агрессией необходимо создать “фронт мира”, — согласны; но, допустим, “фронт мира” создан, — что же дальше? Каковы задачи “фронта мира”? Силою штыков поддерживать статус-кво». Майский задал риторический вопрос: как можно сохранить статус-кво?» Как можно сохранить существующее положение в Австрии, Чехословакии, Мемеле или Данциге?
Что имел в виду Майский? «Само собой, — добавил он, — я никак не могу взять на себя ответственность за все эти рассуждения, я просто передаю для Вашей ориентировки то, что мне приходится слышать каждодневно». Все-таки не совсем «просто передал». Майский интересовался, имело ли смысл до сих пор продвигать политику статус-кво? Не стоит ли нам предложить собственный «план мирного урегулирования», спросил он Литвинова. Вероятно, Майский что-то придумал. Необходимо отреагировать на план Гитлера, например, выдвинув предложения по разоружению на конференции государств Лиги. Посол продолжал в том же духе и в итоге начал выглядеть глупо. Майский пытался быть практичным, но ему приходили в голову только несбыточные планы. Было лишь одно практическое решение: англо-франко-советский союз против нацистской Германии, который был на тот момент невозможен. В 1936 году не было способа на практике справиться с Гитлером до тех пор, пока Великобритания и Франция отклоняли любые советские предложения по коллективной безопасности и взаимопомощи. «Для меня ясно одно, — сделал вывод Майский, — без какой-либо положительной программы по урегулированию европейских дел нам очень трудно будет сохранить и укрепить свое влияние среди лейбористско-либеральной общественности Англии, да и не одной Англии»[1220].
Литвинов ответил Майскому и признал, что как раз пытается придумать план, который мог бы конкурировать с гитлеровским. Существовал еще французский план. Он был утопичен, но его можно было улучшить, хотя и не сразу. Пока не время, считал нарком. «Выступить же с третьим конкурирующим планом значило бы дробить силы и по примеру треугольника на выборах оказать косвенную поддержку гитлеровскому плану. Мне кажется более правильным на нынешней стадии всем друзьям мира солидаризироваться и выступать единым фронтом, хотя бы и не на своей собственной платформе.
Более существенным, однако, я считаю нецелесообразность выдвижения плана на основе лозунгов, приемлемых для нынешних английских пацифистов. Выступать с идейной критикой нынешнего статус-кво, оправдывать хотя бы теоретически объединение германских, австрийских, чехословацких, мемельских и данцигских немцев, стремление Германии к источникам сырья — значит, лить воду на мельницу Гитлера. За это, несомненно, ухватятся ваши пацифисты и этим будут оправдывать свое благоволение к Гитлеру. Раз у Гитлера имеются законные стремления и права, то естественно с ним разговаривать и сговариваться».
Именно так вел дела Гитлер, и это вызывало возражения и опасения. «Все, что укрепляет такое государство и поэтому увеличивает опасность нарушения мира, должно быть отметено. Вбивать это в башку пацифистов полезнее, чем потакать их разглагольствованиям об абсолютной справедливости»[1221]. Майский, пытаясь разрешить дилеммы советской политики, продолжал встречаться с коллегами. Он виделся с Иденом в конце апреля, а через две недели — с Ванситтартом. Иден был занят тем, что пытался придумать, как совершить поворот в сторону Берлина. Он предложил кабинету проект опросника для Гитлера, в котором спрашивал, будет ли немецкий лидер уважать европейский статус-кво и хочет ли он подписать «подлинные договоры» для сохранения мира в Европе. Почему бы не попросить волка присмотреть за стадом овец? Не только Майскому приходили в голову бредовые идеи. Сложно понять, чего именно планировал добиться Иден с помощью этого опросника, который Фиппс вручил Гитлеру в мае. Разумеется, немецкое правительство не стало на него отвечать. Во время разговора с Иденом Майский упрекнул его в раскачивании британской политики. Он, как обычно, начал говорить про европейскую безопасность и спросил, что войдет в опросник для Гитлера. Иден ответил уклончиво. Согласно инструкции, полученной от Литвинова, Майский предложил включить вопрос о Восточном пакте (который на самом деле был уже давно мертв и похоронен), но Иден ответил однозначным отказом. Затем они заговорили об Абиссинском кризисе и вводе вермахта в Рейнскую область. Разгорелась оживленная дискуссия. «Я должен со всей откровенностью сказать, — писал в отчете Майский, — что у нас имеется достаточно оснований относиться критически к британской политике последнего времени. И[ден] точно ждал этого заявления и с оживлением воскликнул: “Вы имеете в виду наше отношение к Германии? Пожалуйста, пожалуйста, продолжайте. Говорите откровенно!” Я не заставил себя упрашивать и изложил Идену нашу точку зрения: в итало-абиссинском конфликте мы непосредственно не заинтересованы, мы поддерживали санкции против агрессора, потому что рассматривали данный случай как предметный урок для других, более опасных агрессоров. Для нас акция Лиги Наций против Италии имела ценность, главным образом, как репетиция подобной же акции против Германии, если и когда она выступит. А что мы видим сейчас? Германия совершила явный акт агрессии, влекущий за собой величайшие последствия. И что же? Англия вместо того, чтобы решительно выступить против Германии, фактически ее поддерживает. Естественно, возникает вопрос, какую ценность тогда имеют крутые меры против Италии? Такая дискриминация между Италией и Германией в пользу Германии заслуживает, с нашей точки зрения, решительного осуждения».
1220
И. М. Майский — М. М. Литвинову (лично). 24 апреля 1936 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 16. П. 117. Д. 23. Л. 130–133.
1221
М. М. Литвинов — И. М. Майскому. 4 мая 1936 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 16. П. 117. Д. 26. Л. 4–6.