Потемкин встретился с Фланденом 24 февраля, за день до возобновления дебатов в Палате. Голосование должно было состояться 27-го, а представление законопроекта о ратификации в Сенате — 28 февраля. Вотума доверия не будет, если возобновятся нападки на ратификацию и на политику правительства[1257]. Могли французы хоть что-то усвоить? Спустя два дня, чтобы это выяснить, Потемкин встретился с председателем Совета министров Сарро, который признался, что задержка оказала неблагоприятное воздействие на международную ситуацию. «Он… согласен с тем, что Германия, Япония, Польша и в последнее время Италия стараются использовать каждый лишний день для своих интриг против пакта». Эту стратегию выбрали правые в Палате депутатов: они тянули время, чтобы уничтожить пакт с помощью потенциальных врагов Франции. Правые начали заранее сотрудничать с нацистской Германией. Потемкин повторил свои жалобы на задержку и «на недопустимый характер антисоветских выступлений». Сарро парировал, упомянув страх перед коммунистической деятельностью во Франции и ее колониях, который подстегивают правые. Потемкин ответил, что у коммунистического движения «самостоятельные корни», а правительству ни разу не удалось доказать вмешательство СССР во французские внутренние дела. Конечно же, советское правительство не было равно Коминтерну. Сарро был тертым калачом и не раз разжигал антикоммунистические настроения во Франции, однако он не пытался непременно парировать комментарии Потемкина. Общей целью была ратификация[1258].
Дебаты продолжились 25 февраля. Бастид и Фланден выступили от имени правительства. Бастид обратился к правым. Забудьте о внутренней политике, сказал он. «Вы представляете СССР каким-то кошмарным монстром, который никогда не откажется от подрывной деятельности». Мол, после короткой разрядки мы снова услышим призывы к мировой революции. «Разве мы не испытываем некоторого смущения, видя, что вновь появляются подобные жалобы, которые несколько устарели. Мы уже не живем — по крайней мере, я на это надеюсь — в эпоху человека с ножом в зубах». Бастид ссылался на знаменитый предвыборный французский плакат 1919 года, на котором был изображен жуткий большевик с ножом в сломанных зубах, с которого текла кровь невинных, погибших во время большевистской революции.
В тот же день выступил Фланден. Он напомнил Палате депутатов, что действующее правительство унаследовало договор от предыдущего. Пакт не был «опасным или бесполезным». Он укреплял безопасность Франции и вносил вклад в европейскую коллективную безопасность. А кроме того, французская политика совпадает с британской, добавил Фланден, чтобы успокоить колеблющихся. По сути дела, голосовать за ратификацию было безопасно.
Дебаты продлились еще один день. Приводились одни и те же аргументы как за пакт, так и против него, и читатели только утомятся, если начать приводить их снова.
Когда наконец объявили голосование, 353 человека проголосовали «за», и 164 — «против»[1259]. Подавляющее большинство составляли 259 голосов, так что перевес был относительно большой, хотя и не минимум 400 человек «против», как предсказывал Бастид. Потемкин говорил про 150 голосов «против», и его прогноз оказался ближе к реальности. Более того, законопроект должен был еще пройти через Сенат, который был более консервативен, чем Палата депутатов. В Москве вздохнули с облегчением, узнав, что пакт прошел дебаты, однако все переживали, что произойдет в Сенате. Альфан доложил, что советское правительство опасается попыток отложить голосование в Париже и подождать до выборов. Это стало бы катастрофой[1260].
Потемкин отправил в Москву описание событий, которые привели к ратификации. Это довольно необычный документ, так как из него становится понятно, насколько тесно советское посольство, Потемкин и его коллеги сотрудничали с теми, кто их поддерживал. «Мы поставили себе несколько задач, — писал Потемкин в депеше Крестинскому. — Во-первых, нам нужно было должным образом подготовить выступления таких защитников пакта, как Эррио, Бастид, Фланден. Во-вторых, необходимо было предупредить возможность таких официальных интерпретаций пакта, которые ослабили бы его международно-политическое значение. В-третьих, нашей заботой было, насколько возможно, ускорить ратификацию пакта Палатой и передачу его на обсуждение Сената. Наконец, в-четвертых, мы считали необходимым надлежащей работой в кругах Сената и правительства, обеспечить благополучное прохождение пакта через Сенат».
1259
Journal officiel de la République française. Débats parlementaires, Chambre des deputes. 25, 27 Feb. 1936.
1260
Alphand. Nos. 91–92. 28 Feb. 1936. Bureau du chiffre, télégrammes, à l’arrivée de Moscou, 1936.