Затем шел этот выдающийся и «совершенно секретный» абзац, в котором говорилось о сотрудничестве с Эррио в подготовке его вмешательства в Палате депутатов:
«Выступление Эррио подготовлялось путем нескольких моих личных бесед с нашим лионским другом и при активном содействии аппарата полпредства — т[оварища] Соколина, бюро печати и военных работников полпредства… Накануне своей речи в Палате Эррио просидел у нас [в посольстве. — М. К.] около 2 часов, внимательно знакомясь с представленными ему материалами, выслушивая объяснения по ним и делая для себя необходимые выписки. После своего выступления Эррио жаловался мне, что его речь оказалась, по мнению некоторых, слишком “профессорской” и чересчур перегруженной материалом. Не подлежит сомнению, однако, что она явилась центральным моментом дебатов о пакте, и что по некоторым вопросам, — как, например, о мирной политике СССР, о наших вооруженных силах, о старых долгах, о новых кредитах для СССР, — выдвинула положения, представляющие для нас крупную политическую ценность. Достаточно внимательно отнесся к нашим объяснениям и Бастид, речь которого, — не только продуманная, но и достаточно смелая, — произвела в Палате и в политических кругах достаточно сильное впечатление. Многими было отмечено, что Бастид подчеркивал единодушие комиссии по иностранным делам в оценке франко-советского пакта и достаточно явно отмежевался от прогерманских тенденций, которые ранее ему приписывались. Наконец, что касается Фландена, то Вам известно содержание своих бесед с ним, подготовлявших его выступление. Нельзя не признать, что в своей речи нынешний министр иностранных дел учел нашу точку зрения».
Потемкин также отчитался об обеде в посольстве, на котором Эррио встретился с Титулеску, чехословацким посланником в Париже Штефаном Осуским, членом кабинета Сарро Анри Гернутом и турецким министром Арасом. Это было одно из многочисленных мероприятий, организованных Потемкиным для подготовки дебатов по ратификации. Читателям станет понятно, что в Париже существовала большая сеть влиятельных людей, настроенных просоветски. Конкретно на этой встрече разгорелась жаркая дискуссия о том, как пакт о взаимопомощи будет сочетаться с Восточным пактом. Пусть Потемкин расскажет, что произошло: «Эррио доказывал, что в случае отсутствия единогласия в Совете Лиги Наций по вопросу о признании Германии агрессором против СССР Франция обязана руководиться мнением на этот счет гарантов Локарно — Англии и Италии. Титулеску запальчиво возражал, напоминая Эррио, что сама Лига Наций, в связи с итало-абиссинским конфликтом, вступила на путь применения санкций к агрессору, минуя формальную процедуру вотума с учетом наличия или отсутствия единогласия. Я со своей стороны предложил формулу, подчеркивавшую суверенное право Франции решать по своему усмотрению вопрос о наличии агрессии и вытекающих отсюда обязательствах помощи — лишь учитывая заключения гарантов Локарно по этому вопросу, но отнюдь не подчиняя себя заранее и механически их решению».
Лаваль, Леже и другие хотели выставить на пути к договору максимальное количество препятствий, а Потемкин пытался вытащить их из чащи. Читатели также могли заметить, что Титулеску все еще активно поддерживал коллективную безопасность. Он одерживал победу над всеми присутствующими, и Эррио обещал передать его аргументы Фландену.
Затем стороны начали обсуждать ратификацию в Сенате. Дельбос, Эррио, Фланден и Сарро были настроены оптимистично. Сенат не станет противиться ратификации, если ее одобрила Палата депутатов. Поль-Бонкур не был в этом так уверен. «Быть может, Бонкур старается немножко нас попугать, — высказал предположение Потемкин, — и придать себе самому, как защитнику пакта и организатору его поддержки, особую значительность в наших глазах, — принимает озабоченный вид, говоря с нами о предстоящих дебатах в Сенате, и предупреждает, что дело обойдется не без борьбы»[1261]. Потемкин добавил, что он собирается встретиться за ужином с Ивом Летроке, главой Сената, с Эррио, с промышленником Эрнестом Мерсье, выступавшим в поддержку ратификации, и многими другими «для создания в Сенате нужной нам атмосферы». У Потемкина было удивительно много полезных контактов — представителей французской политической элиты.
1261
В. П. Потемкин — Н. Н. Крестинскому. 27 февраля 1936 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 16. П. 123. Д. 120. Л. 88–96.