На следующий день Потемкин передал Фландену сообщение от СССР. Советская делегация была готова поддержать французскую позицию в Лиге Наций. Было бы хорошо, добавил Потемкин, если бы Сенат сразу одобрил ратификацию, даже без дебатов, чтобы сгладить «тяжелое впечатление», которое произвели в Москве постоянные нападки правой оппозиции и прессы. Фланден поблагодарил Потемкина и СССР за поддержку и сказал, что по плану ратификацию должны рассмотреть в Сенате 12 марта. Дебаты и голосование пройдут в один день и как раз успеют произвести нужное впечатление в Женеве. Голосование без дебатов будет выглядеть не очень хорошо. Тем более в нем нет необходимости, так как подавляющее большинство проголосует за ратификацию. Те, кто был «против», сейчас будут «за». «Не беда, если даже против пакта выскажутся один-двое наиболее “экзальтированных” сенаторов, — сказал Фланден. — Тем очевиднее будет слабость оппозиции, и тем яснее обнаружится, что все серьезные представители нации в Сенате сознают необходимость франко-советского пакта как гарантии мира и безопасности в Европе».
Потемкин спросил о вероятной позиции Британии. Интересен ответ Фландена. «Фланден заявил, что вчера настроение в Лондоне было несколько колеблющимся. Сегодня, как сообщает Корбен, положение как будто улучшается. По-видимому, Иден склонен поддержать французскую точку зрения. Во всяком случае, нужно подождать его сегодняшнего выступления в Палате общин. Еще важнее — проявить в Женеве должную твердость и солидарность. Англия едва ли решится возражать против санкций, долженствующих быть примененными к нарушителю договоров, если за такое решение выскажутся Франция, СССР, Малая Антанта и другие государства»[1267]. По факту Иден готовился сдаться и надеялся на будущие переговоры с Гитлером. Его речь в тот день в Палате общин разочаровала Фландена. Он говорил обиняками и всячески уклонялся от ответа. Таким образом, надежды Фландена символизировали последние вздохи независимой французской внешней политики.
Состоялось несколько встреч. Первая прошла в Париже, и в ней приняли участие государства Восточного пакта без Германии. Затем прошла встреча в Лондоне. В ней снова приняли участие те же страны, а затем началось заседание Совета Лиги Наций. Литвинов первый раз встретился с Фланденом в Лондоне 13 марта. Фланден не мог ему сообщить ничего хорошего. Великобритания не могла согласиться с санкциями, так как они неизбежно привели бы к войне, а англичане не будут к ней готовы раньше, чем через три года. Более того, Фланден узнал, что британское правительство, не поставив в известность Францию, попросило Германию вести себя сдержанно в Рейнской области[1268]. Скорее всего, эта информация огорчила СССР.
Однако были и хорошие новости. 12 марта Сенат ратифицировал пакт о взаимопомощи: 231 голос «за» и 52 — «против». Дебаты были короткими и беззубыми, а голосование представляло собой разрядку напряженности. Поль-Бонкур и Фланден, видимо, дали понять, что стоит избежать той полемики, которая имела место в Палате депутатов. Сложно было проголосовать против пакта после удара, который нанес Гитлер, однако 52 человека именно так и поступили.
Комическая опера
14 марта Литвинов доложил, что переговоры между странами Восточного пакта не дали никаких ощутимых результатов. Плохие новости сыпались одна за другой. Говорили, что Лаваль и Эррио (кто бы мог подумать!) выступают за переговоры с Гитлером[1269]. Через четыре дня Литвинов сообщил, что страны Восточного пакта все еще не смогли достичь согласия. Иден призывал к переговорам с нацистской Германией, так как хотел установить демилитаризованную зону с обеих сторон франко-немецкой границы. Литвинов записал, что Фланден и Поль-Бонкур постоянно меняли свое мнение, но в конце концов британцы загонят их в угол. По мнению Поль-Бонкура, слабость Франции объяснялась страхом войны и отсутствием политического единства внутри страны. Это был именно он: общий знаменатель всех объяснений французского бездействия — страх и отсутствие единства. Лишь Титулеску выступал за жесткую позицию Франции. Он был намного смелее, чем его современники, несмотря на то что боялся возвращения в Бухарест. Конечно, он понимал, что если французы сдадутся, это станет концом идеи коллективной безопасности в Румынии и концом его пребывания в должности министра иностранных дел. Литвинов знал, что в изоляции Франции придется пойти на уступки[1270].
1267
Беседа с П. Фланденом. Выдержка из дневника В. П. Потемкина. [9 марта]. 12 марта 1936 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 16. П. 123. Д. 120. Л. 109–113.