Фланден понимал, что в результате ввода вермахта в Рейнскую область Франция утратила стабильную позицию в Центральной и Восточной Европе. Он сказал об этом Ванситтарту, которого использовали как жилетку, когда хотелось поплакать. Ванситтарт записал по этому поводу: «Господин Фланден был сегодня очень расстроен и при личной встрече говорил искренне и удрученно. По его словам, он провалил свою миссию в Лондоне. С самого начала была тенденция отождествлять Францию и Бельгию, пострадавшие стороны, с Германией, виновной стороной. Конечно, мы должны были попытаться выступить посредниками, но мы зашли слишком далеко. Сами по себе предложения, которые Его Величество обсуждает с Фланденом, пропитаны этой несправедливостью: мы ставим на одну ступень виноватых и невинных… Далее Фланден сказал, спокойно и без враждебности, что эта встреча стала бедой не только для Лиги, но и для англо-французских отношений»[1271].
Британцы, казалось, ничего не имели против. Будет проще вести переговоры с Гитлером. Массильи, все еще занимавший должность помощника директора службы политических вопросов, считал ситуацию абсурдной: «Немедленные переговоры со страной, которая только что нарушила прекрасный действующий договор, по мнению французов, напоминает комическую оперу, тем более что Германия уже несколько раз совершала это международное преступление»[1272].
Скажите это Сардженту. На встрече с послом Клерком в Париже Леже заявил, что надо что-то делать, пока нет военных действий. Он имел в виду финансовые санкции. Другими словами, «такие страны, как Италия, Польша и Турция, которые сейчас колеблются, встанут на сторону Германии, так как будут уверены, что ее гегемония в Европе неизбежна, а западным странам придется в результате иметь дело с намного более сильным рейхом в обстоятельствах, которые менее благоприятны, чем сейчас». Настало время Жоффра, и мы больше не можем вернуться назад[1273]. Звучало хорошо, но британцы ни о чем таком не думали. В любом случае генерал Жозеф Жоффр, сражавшийся в Первую мировой войну, умер от старости, и не было другого великого командира, который мог бы его заменить. Леже был прав. Позиция Франции в Центральной и Восточной Европе пошатнулась. Поль-Бонкур думал так же[1274]. С санкциями не согласился Уигрэм, глава Центрального управления МИД: Великобритания пострадает от них сильнее, чем Германия[1275]. Шло много обсуждений того, какое можно найти решение, однако ничего не было сделано. Это устраивало британцев и сломало Францию. По мнению Сарджента, если Франция получит надежные гарантии безопасности, она успокоится и не будет пытаться заставить вермахт покинуть Рейнскую область. В обмен «мы должны получить право контроля над внешней политикой Франции в Европе», писал он. Сарджент не питал особого уважения к Франции и полагал, что ее обязательства на востоке были помехой на пути к заключению соглашения с Гитлером. Конечно, «условия меняются», полагал Сарджент, но Франция должна спасаться бегством от СССР, чтобы избежать войны с Германией[1276]. Интересно, что Москва, похоже, так и не узнала о ненависти Сарджента к СССР. Если все на самом деле так, то это, безусловно, провал советской разведки. В Лондоне многие враждебно относились к Франции. Отчасти это было связано с Сарджентом, который с большим презрением относился к Эррио и остальным «крайне левым», что бы это ни значило, которые «в кармане у большевиков и играют в русские игры, несомненно, с помощью русских денег». Он отмечал, что «пробольшевики», такие как Титулеску, в одной команде с Литвиновым[1277]. В этой игре мог быть только один победитель, и не очень красиво было со стороны британцев так обращаться с каким бы то ни было союзником. В работах англоязычных историков Сарджент выглядит слишком хорошо[1278].
1271
Vansittart to Sir George R. Clerk, British ambassador in Paris. No. 73, by telephone, immediate. 18 March 1936. C2026/4/18, TNA FO 371 19894.
1272
Memorandum by Vansittart, Seen by S. of S. 14 March 1936. C1858/4/18, TNA FO 371 19891.
1278
См. например: