Майский не записал, как отреагировал на предложение Макмиллана, но отметил, что 29 марта, на следующий день, после обеда Маршалл снова приехал к нему на встречу. Он утром разговаривал с Кольером в МИД.
«По словам Маршалла, Кольер высказался в том смысле, что переговоры Овия с тов[арищем] Литвиновым в Мск [Москве] зашли в тупик, что Ф. О. [Форин-офис] не может толком себе объяснить, в чем там дело и почему у Овия ничего не выходит, но факт тот, что в Москве положение плохое. Поэтому в Ф. О. [Форин-офисе] назревает желание перенести переговоры из Мск [Москвы] в Лондон и попробовать чего-нибудь добиться с этого конца».
Майский снова не рассказал, как он отреагировал на полученную информацию. Маршалл уехал и вернулся вечером. Он снова разговаривал с Кольером. «На этот раз он пришел с такого рода “предложением”: если бы я попросил свидания с Кольером или Ванситтартом, то они охотно со мной поговорили бы о создавшемся положении и, может быть, мы общими усилиями могли бы найти какой-нибудь приемлемый для обеих сторон выход». Но Майский ответил, что не видит смысла в этой встрече: ведь газеты уже объявили, что на следующий день будет введено эмбарго на торговлю с СССР. А если это действительно так, то значит, государство не хочет сглаживать ситуацию, а, наоборот, идет на обострение конфликта. О чем тогда говорить?
Маршалл вернулся следующим утром, 30 марта. Он сказал Майскому, что накануне вечером ездил в МИД на встречу с Кольером и еще одним сотрудником, чье имя он отказался называть. Возможно, это был Олифант. Маршаллу сказали, что законопроект рассматривать не будут, чтобы не мешать попыткам урегулировать конфликт. На следующее утро в британском МИД Маршалл выяснил, что законопроект все-таки будет представлен в парламенте. Причиной стало официальное сообщение в ТАСС о последней встрече Литвинова и Овия. Оно вызвало «бурное возмущение» и было воспринято как признак советского упрямства. Поэтому в МИД было принято решение все-таки рассмотреть в парламенте законопроект. Маршалл также добавил, что Ванситтарт хотел пригласить полпреда на встречу, однако Майский повторил, что при условии введения эмбарго в ней нет никакого смысла. Маршалл снова вернулся в МИД. Он позвонил Майскому и сообщил, что рассмотрение законопроекта откладывается до тех пор, пока Овий не вернется в Лондон, так как с ним хотят «проконсультироваться». Саймон решил прояснить этот вопрос, чтобы прекратить слухи о том, что правительство планирует разорвать дипломатические отношения с Москвой.
Это все произошло утром 30 марта. В полдень в тот же день Кольер позвонил в посольство и пригласил Майского на встречу в МИД. Майский отказался, так как подумал, что у Кольера недостаточно полномочий для принятия решений, и он может выступать только качестве передатчика информации. Пока они говорили по телефону, вернулся Маршалл и сообщил, что «настроение в МИД намного лучше. Дела идут на лад, и Майскому надо обязательно принять приглашение Кольера. Макмиллан отстаивал интересы СССР. Освобождение заключенных под поручительство без залога произвело бы «большое впечатление» в Лондоне. По словам Маршалла, в МИД полагают, что подобный «жест» изменил бы «настроение влиятельных кругов» и был бы воспринят как проявление стремлений СССР найти выход из кризиса. Майский был настроен скептически. Маршалл уговаривал его дать Москве рекомендации. «Я сказал Маршаллу, — написал Майский в отчете в Москву, — что не вижу пока никаких конкретных проявлений доброй воли со стороны британского правительства, наоборот, я все время слышу из разных деловых источников сообщения о предполагаемом разрыве экономических и даже дипломатических отношений с нашей страной. Я не могу делать Мск [Москве] никаких предложений по урегулированию конфликта, ибо в создавшейся обстановке из этого ничего не может выйти».
Майский также с подозрением отнесся к приглашению Кольера, имевшего более низкое звание, чем у постоянного заместителя министра Ванситтарта. Мы обсуждаем важные политические вопросы, сказал Майский Маршаллу, а не проблемы второго или третьего уровня. Их необходимо обсуждать с министром или его заместителем. При всем уважении к Кольеру, выход из сложившегося кризиса следует обсуждать не с ним. Проблема в том, что Саймон заявил, что он не сможет ничего сделать, пока не встретится с Овием. За несколько дней ничего не случится. Непонятно, сказал ли это все Майский Маршаллу или просто зафиксировал для НКИД. В любом случае он решил отправить на встречу с Кольером первого секретаря советского полпредства Самуила Бенциановича Кагана. Это было безопасным шагом. Маршалл уехал в МИД, а через полчаса Кольер позвонил Кагану и пригласил его на встречу. Каган сразу же уехал. Как писал Майский, результатом стало следующее: Кольер сказал, что он говорит от лица Саймона, и что британское правительство не собирается разрывать экономические или дипломатические отношения и не пытается найти предлог для введения советского торгового эмбарго. Это звучало многообещающе, хотя Майский постарался воздержаться от комментариев в отчете[221].
221
Дискуссии И. М. Майского с представителями МИД Великобритании. 28 марта — 3 апреля 1933 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 13. П. 91. Д. 24. Л. 156–163.