ГЛАВА IV
РАПАЛЛО ИЛИ НЕТ? СОВЕТСКИЕ ОТНОШЕНИЯ С ГЕРМАНИЕЙ И ПОЛЬШЕЙ
1933 ГОД
В Германии быстрыми темпами шли политические изменения. В 1932 году правительства в Берлине менялись почти так же часто, как в Париже. Все прекратилось в январе 1933 года. Канцлером стал Адольф Гитлер, и он сразу начал устанавливать нацистский диктаторский режим, запретив вначале Коммунистическую, а потом Социалистическую партии. Гитлер не скрывал своих намерений. В 1925 году он опубликовал книгу, которая называлась «Майн кампф». Это был его план немецкого доминирования в Европе и территориального расширения на восток до Уральских гор. Книга не раз привлекала внимание Литвинова и его коллег по НКИД.
Могла ли нацистская Германия сохранитьРапалльский договор?
В середине 1933 года советский полпред в Риме Владимир Петрович Потемкин сказал своему немецкому коллеге, что воинственные высказывания нацистских лидеров ставят под сомнение будущее советско-германских отношений[266]. В конце февраля 1933 года, чуть меньше чем через месяц после того, как Гитлер стал канцлером, замнаркома Крестинский встретился с немецким послом Гербертом фон Дирксеном. Посол неплохо ладил с советскими коллегами.
По его словам, немецкая политика по отношению к СССР останется неизменной. Может продолжаться внутренняя борьба правительства Германии с коммунизмом, но в то же время будут сохраняться хорошие отношения с СССР. «Мы не хотим проводить и не проводим никакого изменения нашей политики по отношению к Германии, — ответил Крестинский в ходе долгого разговора, — но у нас не могли не вызвать беспокойство сообщения о тех предложениях, которые бывший рейхсканцлер и нынешний вице-канцлер фон Папен делал французскому правительству». В текущих обстоятельствах недостаточно дружелюбных заявлений, сделанных представителями немецкого правительства советским дипломатам с глазу на глаз. О них не знает общественность, и ничто не помешает утверждать параллельно противоположное. Дирксен попытался его переубедить[267]. Через два дня у Литвинова состоялся похожий разговор с министром иностранных дел Германии Константином фон Нейратом. Тот повторил уже знакомые слова: изменения в правительстве не означают политические изменения отношений с СССР[268]. Однако слов было недостаточно, чтобы успокоить советское правительство, часто отвечал нарком своим немецким коллегам. Важны действия. «Не знаю, — писал Литвинов Потемкину, — известны ли широко за границей многочисленные случаи недружелюбных и оскорбительных актов со стороны новых германских властей в отношении советских граждан и учреждений»[269]. Забавно, что в 1927 году Литвинов и Дирксен, не сговариваясь, решили, что Рапалло не продлится вечно. Это всего лишь вопрос времени и интересов[270].
В ходе кампаний, направленных против немецких коммунистов, нацистские хулиганы донимали советских граждан, работавших на различных советских учреждениях. «Все наши протесты против провокационных действий германских фашистов, — отчитывался Литвинов Сталину, — до сих пор не дали результатов». Можно сделать вывод, что в советско-германских отношениях назревало охлаждение или даже кризис. Литвинов считал, что есть единственный способ надавить на Германию. Нужно отправить в Польшу деловую делегацию и всячески осветить ее визит в прессе[271]. Учитывая сомнительную политику Варшавы, мы понимаем, что это был слабоватый рычаг давления, но что еще оставалось Литвинову?
Словом и делом
Советник СССР в Берлине обратил внимание на то, что публичные заявления представителей нацистской партии соотносятся с основными идеями «Майн кампф»[272]. 3 апреля, тогда же, когда Литвинов написал Сталину, Крестинский снова встретился с Дирксеном и обсудил с ним ухудшение советско-германских отношений. Он сказал, что сейчас ситуация сложная как никогда, и заверений Гитлера во время его речи в рейхстаге 23 марта недостаточно. Судят не по словам, а по поступкам, а с учетом этого критерия было видно, что на улицах продолжают нападать на советских служащих. «Наше общественное мнение» (то есть Сталин и его союзники по Политбюро) взволновано. Канцлер говорил одно, но его коллеги делали другое. Что это значило? Дирксен и военный атташе Германии, который присутствовал вместе с ним на встрече, старались приободрить Крестинского. Неприятности закончатся[273]. У Литвинова были сомнения, и мимо него не прошли предупреждения берлинского посольства относительно «Майн кампф». Он обратил внимание Сталина на волнения в Прибалтике, которые начались после прихода к власти Гитлера, а также на его известные из «Майн кампф» предложения по завоеванию «жизненного пространства на востоке»[274].
266
Беседа В. П. Потемкина с германским послом У. фон Хасселем от 14 февраля
1933 г. 3 марта 1933 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 13. П. 90. Д. 11. Л. 143–145.
267
Встреча с германским послом Г. фон Дирксеном. Выдержка из дневника Н. Н. Крестинского. 27 февраля 1933 г. // АФПРФ. Ф. 082. Оп. 16. П. 71. Д. 1. Л. 45–41.
268
Беседы с К. фон Нейратом. Выдержка из дневника М. М. Литвинова. 1 марта 1933 г. // АВПРФ. Ф. 082. Оп. 16. П. 71. Д. 1. Л. 57–53.
269
М. М. Литвинов — В. П. Потемкину. 15 марта 1933 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 13. П. 90. Д. 15. Л. 1–5.
271
М. М. Литвинов — И. В. Сталину. 3 апреля 1933 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 13. П. 94. Д. 78. Л. 51.
272
Б. Д. Виноградов о внешней политике национал-социалистов. 13 апреля 1933 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 13. П. 91. Д. 28. Л. 219–228.
273
Встреча с германским послом Г. Дирксеном. Выдержка из дневника Н. Н. Крестинского. 3 апреля 1933 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 13. П. 91. Д. 28. Л. 127–130.
274
М. М. Литвинов — И. В. Сталину. 13 апреля 1933 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 13. П. 94. Д. 78. Л. 55–59.