Суммируем наши аргументы. Когда люди вступают в непосредственное физическое присутствие друг друга, они становятся уникальным образом доступны друг другу. Возникают возможности физических и сексуальных нападений, втягивания и вовлечения в нежелательные состояния разговора, словесных оскорблений и приставаний, нарушений определенных территорий Я и других, демонстрации невнимания и неуважения к присутствующему собранию и социальному случаю, в рамках которого возникло собрание. Правила поведения лицом к лицу, признаваемые в данном сообществе, устанавливают форму, которую должно принимать совместное общение лицом к лицу, приводя к общественному порядку, гарантирующему, что люди будут уважать друг друга с помощью доступных им идиом языка уважения, сохраняя свое социальное место и межличностные обязательства, обеспечивая и не нарушая движение потока слов и тел и демонстрируя уважение к социальному случаю. Нарушения этих правил образуют ситуационную неадекватность; многие из этих нарушений губительны для прав всех и каждого присутствующего и представляют собой демонстративные публичные нарушения, независимо от того, что многие из них мотивированы конкретными отношениями нарушителя с конкретными присутствующими или даже отсутствующими людьми. Эти случаи неадекватности являются в первую очередь не лингвистическими феноменами межличностной коммуникации, а примерами неподобающего публичного поведения; дефект коренится не в области передачи информации или установления межличностных контактов, а во внешних приличиях и манерах вести себя, регулирующих объединение людей лицом к лицу. Именно в этом мире санкционированных форм объединения психотические симптомы берут свое естественное начало, и только получив систематическую картину ограничений одобряемого публичного поведения, мы можем обрести язык для четкого и эффективного разговора о симптоматологии. Правила поведения в присутствии других и благодаря присутствию других — это правила, делающие возможной упорядоченную коммуникацию лицом к лицу лингвистического типа; но эти правила и множественные нарушения их, систематически демонстрируемые психотиками и другими нарушителями, не должны сами рассматриваться в первую очередь как феномены коммуникации; они прежде всего являются ориентирами (и их нарушениями) социальной организации, организованного объединения присутствующих вместе людей.
Где находится действие
«Идти по канату — это жизнь, остальное — ожидание»[98].
Лет десять назад в среде городских американских парней, не претендующих на благовоспитанность, термин «действие» или «акция» (action) использовался в далеком от Парсонса[99] значении, для обозначения особых ситуаций, отличавшихся от ситуаций, где «нет действия». В последнее время это слово получило широкое употребление, и окончательно добила его безжалостная эксплуатация в рекламных роликах и объявлениях.
Термин, которому посвящена эта глава, указывает на нечто живое, но сам сейчас почти мертв. Действие будет определяться аналитически. Я постараюсь обнаружить, где оно может находиться и что можно сказать про эти места.
Везде, где есть действие, наверняка есть и шансы. Начнем с простого примера и двинемся от него дальше.
Два мальчика нашли на дороге монетку и решили, что один подбросит ее, а другой должен будет угадать, упадет ли она орлом или решкой, чтобы определить таким способом, кому монетка достанется. Таким образом, они включились в игру, или, как называют это пробабилисты, в азартную игру, — в данном случае в игру «орел или решка».
Монетка может использоваться в качестве приспособления для принятия решений так же, как колесо рулетки или колода карт. В данном конкретном случае ясно, что мы имеем дело с полностью известным набором возможных исходов: орел или решка, то есть аверс или реверс. То же самое с игральной костью: при обычном изготовлении и использовании[100] шесть разных ее граней представляют возможные исходы броска.
98
Приписывается Карлу Валенде, возвращавшемуся к ремеслу канатоходца после трагического случая в его труппе в Детройте.
99
Парсонс Т. — известный американский социолог, предпринявший попытку разработать общий категориальный аппарат для описания структуры социального действия. —
100
Игральная кость может использоваться как монета, если, например, 1, 2 и 3 назвать «орел», а 4, 5 и 6 — «решка». Среди типов неспортивных (жульнических) игральных костей есть неправильно помеченные, называемые по-разному — верх и низ, лошадки, кубики, фишки, мягкие шарики, Калифорнийские четырнадцать, дверные хлопки, восточные волчки и т. д. У этих игральных костей не разные числа на каждой из шести сторон, и (как и монета с двумя орлами) они предоставляют игроку возможность поставить на результат, который не входит в число возможностей и, следовательно, маловероятно, что он выпадет. Заметим, что игральные кости гораздо чаще, чем монеты, приземляются на ребро (вследствие опоры на другие предметы) или укатываются в недоступные места. Справляться с этими прискорбными неприятностями — одна из задач членов игорной команды, особенно крупье, в том смысле, что их очень быстрые словесные и физические коррективы предназначены для того, чтобы сделать совершенной очень несовершенную физическую модель.