— «Туча огня» — это что-то ново. С добрым утром, уважаемые, всем вам веселого рождества! Право, наш городской глашатай сочиняет вирши получше.
С видом крайнего пренебрежения он отбросил листок и в заключение повторил:
— По чести скажу, Фрэнк, ты еще больший болван, чем я думал сперва.
Что мог я ответить, дорогой мой Трешам? Я стоял обиженный и негодующий, в то время как мой отец глядел на меня спокойным, но строгим взором презрения и жалости; а бедный Оуэн воздел к небу руки и очи, и на лице его застыл такой ужас, словно бедняга прочитал только что имя своего патрона в «Газете». Наконец я собрался с мужеством и заговорил, стараясь по мере возможности не выдать голосом владевших мною чувств:
— Я вполне сознаю, сэр, как мало я пригоден к исполнению той видной роли в обществе, которую вы мне прочили; но, к счастью, я не честолюбив и не льщусь на богатства, какие мог бы приобрести. Мистер Оуэн будет вам более полезным помощником.
Последние слова я добавил не без лукавого умысла, так как полагал, что Оуэн слишком быстро от меня отступился.
— Оуэн? — сказал мой отец. — Мальчишка рехнулся, решительно сошел с ума! Разрешите, однако, сэр, задать вам вопрос: столь хладнокровно рекомендуя мне обратиться к Оуэну (я, впрочем, от кого угодно могу ждать больше внимания, чем от родного сына) — какие мудрые планы строите вы для самого себя?
— Я хотел бы, сэр, — отвечал я, призвав всё свое мужество, — на два-три года отправиться в путешествие, если будет на то ваше соизволение; в противном случае, хоть и с опозданием, но я охотно провел бы то же время в Оксфорде или Кембридже.
— Во имя здравого смысла! Где это слыхано? Сесть на школьную скамью с педантами и якобитами,[13] когда ты можешь пробивать себе дорогу к богатству и почету! Коли на то пошло, почему тебе сразу не отправиться в Вестминстер или Итон — долбить грамматику по учебнику Лилли и отведать березовой каши?
— Тогда, сэр, если вы полагаете, что учиться мне поздно, я охотно вернулся бы на континент.
— Вы и так провели там слишком много времени с очень малой пользой, мистер Фрэнсис.
— Хорошо, сэр; если я должен выбирать практическую деятельность в жизни, я предпочел бы пойти в армию.
— Хоть к дьяволу! — вырвалось у отца. Но затем, совладав с собою, он сказал: — Ты, я вижу, считаешь меня таким же глупым, как ты сам. Ну разве не может он кого угодно свести с ума, Оуэн?
Бедняга Оуэн покачал головой и потупил глаза.
— Слушай, Фрэнк, — продолжал отец, — долго я с этим возиться не стану. Я сам был в твоем возрасте, когда мой отец выставил меня за дверь и передал мое законное наследство моему младшему брату. Верхом на дряхлом гунтере,[14] с десятью гинеями[15] в кошельке я оставил Осбальдистон-Холл. С тех пор я никогда не переступал его порога — и не переступлю. Не знаю и не желаю знать, жив ли еще мой брат, или свернул шею на лисьей охоте, но у него есть дети, Фрэнк, и один из них будет моим сыном, если ты и дальше пойдешь мне наперекор.
— Распоряжайтесь вашим имуществом, как вам желательно, — ответил я, и, боюсь, в моем голосе прозвучало больше холодного упрямства, чем почтительности.
— Да, Фрэнк, если труд приобретения и забота об умножении приобретенного дают право собственности, — мое имущество — действительно мое: мною приобретено и мною приумножено в неустанных трудах и заботах! И я не позволю трутню кормиться от моих сотов. Подумай об этом хорошенько: то, что сказал я, сказано не наобум, и то, что решу, я исполню.
— Почтенный сэр, дорогой сэр! — воскликнул Оуэн, и слёзы выступили у него на глазах. — Не в вашем обычае поступать опрометчиво в важных делах. Дайте мистеру Фрэнсису просмотреть баланс, перед тем как вы ему закроете счет, — он, я уверен, любит вас, и когда он запишет свое сыновнее повиновение на per contra,[16] оно — я уверен — перевесит все его возражения.
— Вы полагаете, — сурово сказал мой отец, — что я буду дважды просить его сделаться моим другом, моим помощником и поверенным, разделить со мною мои заботы и мое достояние? Оуэн, я думал, вы лучше знаете меня!
Он посмотрел на меня, как будто хотел что-то добавить; но тотчас же резко отвернулся и вышел из комнаты. Меня, признаться, задели за живое последние слова отца: ведь до сих пор мне не приходило на ум взглянуть на дело под таким углом, и, возможно, отцу не пришлось бы жаловаться на меня, начни он спор с этого довода.
13
Якобиты — приверженцы изгнанного в 1688 году короля Якова II и его дома. К ним принадлежала значительная часть консервативного дворянства Англии и Шотландии и почти всё население горной Шотландии.