«Я клянусь, что меня, — здоровяк отвечал, —
К отступлению не вынудит страх».
И один и другой смело ринулись в бой —
Заходили дубинки в руках.
Угостил незнакомца сперва Робин Гуд —
Аж ребро зазвенело, как медь.
Но промолвил чужак: «Да еще и не так
Я могу тебя, парень, огреть.
Не желаю, покуда дубинку держу,
У тебя в должниках умирать!»
И они не шутя, словно хлеб молотя,
Заработали дружно опять.
По макушке задел незнакомец стрелка —
Кровь ручьем потекла по лицу.
Разъярившись в бою, на удар десятью
Робин Гуд отвечал удальцу.
Ох, как быстро он палкой своей молотил,
Овладело неистовство им.
«Ну, дружок, каково?» — От ударов его
Пыль клубами взвивалась, как дым.
Разозлился чужак, на него посмотрел,
Заработал дубинкой сильней.
Что есть мочи махнул — и стрелка отшвырнул,
Опрокинул в журчащий ручей.
Незнакомец вскричал: «Эй, приятель, ты где?» —
А в ответ забурлила вода.
Отвечал Робин Гуд: «Там, где рыбы живут,
И плыву, сам не зная куда.
Я охотно скажу: ты и вправду смельчак,
Спорить больше не станем с тобой.
Я, мой друг, признаю — победил ты в бою,
Пусть на этом закончится бой».
Вылез Робин на берег, схватившись за куст,
Верный рог приложил он к губам,
А потом затрубил — тот протяжно завыл,
Так, что эхо пошло по лесам.
По зеленым долинам оно понеслось
И достигло веселых стрелков.
Звук еще не затих, а уж Робин своих
Увидал, что бежали на зов.
«Что случилось, хозяин? — Виль Статли кричит. —
Ты, я вижу, промок до костей».
Робин Гуд говорит: «Видишь, парень стоит?
Ловко сбросил меня он в ручей».
«Он за это поплатится!» — молвят стрелки
И уже к незнакомцу бегут.
Тот вдогонку вот-вот головою нырнет.
«Эй, не троньте! — велит Робин Гуд. —
Друг, не бойся, тебя не обидит никто,
Мой они не нарушат приказ.
Их шесть дюжин почти — будешь сыт и в чести,
Коль захочешь остаться у нас.
Лишь скажи, если что-то захочешь еще,
Молодцу и вояке под стать.
Крепкий тисовый лук подарю тебе, друг,
И оленей ты будешь стрелять».
«Вот рука моя, парень, — сказал здоровяк. —
Я служить тебе верно готов.
А меня, Робин Гуд, Джоном Литлом зовут,
Полюблю я, как братьев, стрелков».
«Окрестить его нужно, — Виль Статли сказал, —
Буду я ему крестным отцом[91].
Мы устроим обед, в том сомнения нет —
Будет пир, и немалый притом».
Тут немедля оленей набили они,
Притащили вина поскорей.
Веселясь и шутя, окрестили дитя
Под навесом зеленых ветвей.
Он семь футов был ростом, как я говорил,
Да в обхвате, конечно, не мал
И собой величав; и, крестины начав,
Смелый Робин молитву читал.
Вот стрелки-молодцы собираются в круг,
И на каждом — зеленый наряд.
И с друзьями идет смелый Статли вперед
И вершит, улыбаясь, обряд.
«Джоном Литлом, — вещает, — он звался досель,
Но он заново нами крещен,
И даем потому мы сегодня ему
Имя новое — Маленький Джон».
Тут на радостях все закричали «ура»,
Завершились крестины на том.
Все уселись за стол, пир веселый пошел,
Заходили кувшины кругом.
Вот младенца чудного берет Робин Гуд
И дает ему новый наряд.
Джон, красуясь, стоит, разудалый на вид,
Весь в зеленом от шеи до пят.
«Будешь лучником скоро не хуже, чем мы,
Будешь с нами гулять по лесам,
Нет нехватки в деньгах, коль богатый монах
С кошельком попадается нам.
Мы как сквайры[92], как знатные лорды живем,
Хоть ни фута землицы у нас,
Но найдется всегда и питье, и еда,
Что захочется, сыщем тотчас».
Танцевали и пели стрелки на лугу,
Пировать было весело им.
А когда Феб исчез, все отправились в лес,
Мирно спать по пещерам своим[93].
Так с тех пор и пошло, так с тех пор повелось:
Хоть был парень могуч и силен,
Но в лесу средь друзей до скончания дней
Прозывался он Маленький Джон.
В граде Ноттингем жил славный Артур-э-Блэнд,
Хэй, даун, э-даун, даун,
Слыл он мастером кожи дубить;
Не спесив был, не горд, но и знатный милорд
Не принудил его б отступить.
вернуться
«Окрестить его нужно, — Виль Статли сказал, — | Буду я ему крестным отцом. — Комическое подражание известным обрядам и вышучивание установленных ритуалов — непременная черта средневековой народной культуры. Расцвет карнавальной традиции в европейских странах пришелся на начало XIII — середину XVI в. В рамках карнавала традиционные ритуальные формы пародировались и даже высмеивались; нормальное и привычное переворачивались с ног на голову. Ряженье накануне Рождества, Масленица с ее разгулом, всевозможные шуточные турниры и процессии — всё это разные формы карнавальных увеселений, сохраняющие явные языческие черты. Существовали и специфические местные обычаи. Так, в Англии в XII в. возникла традиция избрания «мальчика-епископа», чье «правление» продолжалось с 6 декабря (день памяти Святителя Николая Чудотворца) до 28 декабря (день Святых Невинных Младенцев Вифлеемских). «Епископа» выбирали в приходской церкви, обычно из числа хористов; его наряжали в литургические одежды, после чего он произносил проповедь и возглавлял торжественную процессию, во время которой благословлял жителей. Примечательно, что в этом развлечении участвовали даже английские короли: так, в 1299 г. один «мальчик-епископ» произносил проповедь перед Эдуардом I (1239—1307; правил с 1272 г.), а в 1316 г. Эдуард II наградил маленького «епископа» десятью шиллингами (см.: Archaeologia 1836: 342).
вернуться
Мы как сквайры... — Здесь термин «сквайр» используется в значении «мелкий землевладелец из дворян».
вернуться
А когда Феб исчез, все отправились в лес, | Мирно спать по пещерам своим. — Это первый случай в балладах столь реалистичного описания обиталища вольных стрелков; обычно же в текстах говорится, что Робин Гуд и его люди просто жили в зеленом лесу. Важно отметить, что в Шервуде и в окрестностях Ноттингема до сих пор существуют естественные пещеры.
Феб [др.-греч. ФоТ(5о<; — «лучезарный», «сияющий») — второе имя Аполлона, древнегреческого бога солнца, ставшее поэтическим обозначением небесного светила. В ряде поздних баллад встречаются и другие метафоры, основанные на мифологических образах, например, Аврора (заря).
вернуться
Текст данной баллады впервые был опубликован в составе «венка» 1663 года (см.: Garland 1663), а затем вошел в изданный в 1795 году сборник Дж. Ритсона (см.: Ritson 1795Д: 181—188). В собрании Фр.-Дж. Чайлда он получил номер 126 (см.: Child 1882—1898/III: 137—140). В устной англоязычной традиции эта баллада бытовала до середины XX века: известно, что в США и Канаде она исполнялась вплоть до 1940-х годов (см.: Coffin, Renwick 1950: 103).
Интересно, что в тексте «Рождения, воспитания, подвигов и женитьбы Робин Гуда» упоминается герой «Робин Гуда и скорняка» Артур-э-Блэнд (Артур-э-Брэдли), а точнее, песня о нем (см. с. 313 наст, изд.), которая, по всей видимости, существовала отдельно от соответствующей баллады и вообще от произведений робин-гудовского цикла, что свидетельствует о популярности данного персонажа. Возможно, именно благодаря своей известности Артур-э-Блэнд, не будучи оригинальным героем историй о «зеленом лесе», стал родичем Маленького Джона.
