«Свою одежду мне отдай,
А сам возьми мою.
Я сорок шиллингов к тому ж
На эль тебе даю».
Сказал паломник: «Мой наряд
Заплатанный, дрянной,
А твой хорош — как видно, ты
Смеешься надо мной». —
«Снимай одежду, старый хрыч,
А сам бери мою!
Я двадцать золотых монет
На эль тебе даю».
Взял Робин шляпу старика —
У ней был жалкий вид.
«Коль мне придется в бой вступить,
Она легко слетит».
Потом накинул старый плащ,
Что из обрезков сшит,
И взять с объедками суму
Он не почел за стыд.
Потом стрелок надел штаны
С заплатой между ног,
Сказав: «Воистину смирен
Ты, добрый старичок».
Потом он натянул чулки,
В цветных заплатах сплошь.
«Должно быть, я со стороны
На пугало похож!»
Потом обул он башмаки —
А каждый был с дырой.
«Одежда делает людей», —
Решил стрелок лесной.
Приходит Робин в Ноттингем,
Оборван и смирен,
Глядит: а там шериф-гордец
Гуляет подле стен.
«Шериф, храни тебя Господь,
Ответь, не умолчи:
Что дашь ты старику, коль тот
Наймется в палачи?» —
«Одежда тех, кого казнят,
Отходит палачу,
Ему тринадцать пенсов в день
К тому же я плачу»[147].
Тут с места смелый Робин Гуд
Через колоду — прыг!
Шериф ему: «Клянусь крестом,
Проворный ты старик». —
«Я в жизни не был палачом,
Не буду им и впредь,
Но тех, кто выдумал тюрьму,
Не стал бы я жалеть.
Для хлеба у меня сума,
Для ячменя мешок,
Для мяса тоже, а вот здесь
Лежит мой звонкий рог.
Его отважный Робин Гуд
В лесу мне подарил.
Коль затрублю я, свет уже
Тебе не будет мил».
Шериф сказал: «Труби, труби,
Раз хочешь, остолоп,
Дуй в свой рожок, пока глаза
Не вылезут на лоб».
Тут Робин громкий дал сигнал —
Заслышав этот зов,
К нему с холма помчались вниз
Две сотни молодцов.
Тогда он протрубил опять —
Заслышав гулкий звук,
Еще пять дюжин храбрецов
Пустились через луг.
Спросил у Робина шериф:
«А кто же там бежит?» —
«Мои друзья — они хотят
Отдать тебе визит».
Тут виселицу удальцы
На луг перенесли,
Шерифа вздернули на ней[148]
И юношей спасли.
РОБИН ГУД СПАСАЕТ ВИЛЯ СТАТЛИ[149]
Жил Робин Гуд в густом лесу,
Дерри, дерри, даун,
В тени густых ветвей,
К нему пришла дурная весть,
Не сыщешь вести злей,
Хей, даун, дерри, дерри, даун.
Узнал, что схвачен Статли Виль,
В темницу заключен:
Сыскались трое подлецов,
Был ими выдан он;
Назавтра должен умереть
В петле стрелок лесной;
Легко не дался он — двоих
Отправил в мир иной.
Узнав об этом, Робин Гуд
Не мог не загрустить,
И поклялись его друзья
Все силы приложить,
Чтоб не погиб отважный Виль,
Вернулся в лес живым;
Отдать за друга жизнь свою
Ничуть не страшно им.
В зеленом сотня молодцов,
И в алом Робин Гуд.
И вот, прекрасные собой,
Они все в ряд идут.
Лук за плечом, и верный меч
На поясе висит.
Ей-богу, всякий бы сказал:
«Какой чудесный вид!»
Из чащи вывел Робин Гуд
Компанию свою:
Иль Статли выручат они,
Иль все падут в бою.
Друзья к темнице подошли,
Где Виль спасенья ждал.
«В засаде затаимся мы, —
Так Робин приказал. —
Стоит, я вижу, под стеной
Почтенный пилигрим —
Пусть кто-нибудь поговорит,
Да поскорее, с ним».
Пошел один из удальцов,
Отважен и силен.
«Молю, паломник-старичок, —
Сказал учтиво он, —
Ответь, коль знаешь, не тая:
Как скоро поведут
На казнь отважного стрелка,
Что изнывает тут?»
«Клянусь, — паломник произнес, —
Я опечален сам.
Сегодня будет Биль казнен,
Повиснет он вон там.
О, если б Робин знал о том,
Прислал бы помощь он,
И был бы славный молодец
От гибели спасен».
«Ты прав, — стрелок ему в ответ, —
Ты прав как никогда:
Будь Робин здесь, уж он бы спас
Беднягу без труда.
Спасибо, славный старичок,
С тобой прощаюсь я,
Коль нынче будет Биль казнен,
То отомстят друзья».
вернуться
Ему тринадцать пенсов в день | К тому же я плачу». — Предположительно, со времен короля Иакова I (1566—1625; правил с 1603 г.) жалованье заплечных дел мастера действительно составляло тринадцать пенсов (см.: Brewer 1898: 585). Выражение «плата палачу» (англ, hangman’s fee) даже вошло в поговорку: «Не was bom to pay the hangman’s fee» — «Ему судьба умереть на виселице» (букв.: «Он родился, чтобы заплатить палачу»).
вернуться
Тут виселицу удальцы | На луг перенесли, | Шерифа вздернули на ней... — Данная любопытная деталь в балладе, возможно, отражает древнее представление о том, что преступник должен бьпъ казнен там, где совершил злодеяние; таким образом, шерифа вешают на «территории» вольных стрелков, на которую городские власти посягнули, намереваясь наказать браконьеров. Вообще же вплоть до XVIII в. казни в Англии совершались не только на площадях и территориях тюрем. Так, до 1783 г. осужденных в Лондоне лишали жизни за городской чертой: официальным местом для этого была деревушка Тайберн (Tybym), где стояло печально знаменитое «тройное дерево» (англ, triple tree) — большая трехногая виселица, на которой могли быть повешены одновременно несколько человек.
вернуться
Данная баллада вошла в «венки» 1663 и 1670 годов (см.: Garland 1663; Garland 1670), сборники Т. Эванса (см.: Evans 1777: 164—169), Дж. Ритсона (см.: Ritson 1795Д: 102—113) и Фр.-Дж. Чайлда (под номером 141; см.: Child 1882—1898/III: 185—187), а также собрания Э. Вуда и С. Пипса. В другом ее варианте, обнаруженном в Форрестерской рукописи (The Forresters Manuscript) (Данный манускрипт, созданный около 1670 г. и обнаруженный в 1993 г. бристольским книготорговцем А.-Р. Хизом, содержит списки двадцати одной робин-гудовской баллады, в том числе «Робин Гуда и Ален-э-Дэла», «Робин Гуда и епископа», «Робин Гуда и королевы Екатерины», «Робин Гуда и мясника». Ныне рукопись хранится в Британской библиотеке. К сожалению, исследователям не удалось установить, кем она была составлена и кому изначально принадлежала.), ключевого героя зовут Виль Скейтлок.
Сюжет о спасении Виля Статли, в том или ином варианте, был известен автору прозаического произведения «Жизнь Робин Гуда» (Слоанская рукопись) — и, таким образом, можно утверждать, что сама история возникла раньше 1600 года, до того, как она получила стихотворное оформление. По мнению Фр.-Дж. Чайлда, ее текст был написан в подражание балладе о спасении трех сквайров (см.: «Робин Гуд спасает трех юношей»).
