Множилась, тяжелела геологическая коллекция, а отряда все не было — это тревожило Журавского.
Вконец измученный отряд пришел на исходе восьмых суток.
— Вода малый, — обессиленно говорил Никифор, — порог счет терял.
На студентов страшно было смотреть: лица, в кровь изъеденные комарами, почернели и вздулись; глаза слезились и почти ничего не видели.
— Отдых, — скомандовал Журавский. — Всем прибывшим отдых, а мы с Иовом будем готовить королевский ужин. Иов, — попросил он, — сможешь за час поймать десять уток?
— Зачем час, когда утка линный — полчаса хватай. — Свистнув собаку, Иов побежал к озерам.
Андрей знал, что Иов управится быстро, ибо уток и гусей в тундре было множество, а летать, меняя перья, они не могли. Отправив товарищей спать, он разложил большой костер и стал готовить начинку: мыл ягоды прошлогодней брусники и клюквы, мелко рубил перья дикого лука.
С вернувшимся и чуть отдохнувшим от быстрого бега Иовом они выпотрошили уток, набили начинкой брюшные полости и зашили их. Иов, обученный Андреем такой кулинарии, принес глины и, обмазывая перья уток ровным, плотным слоем, складывал их в нагоревшие угли костра. Через два часа утки были готовы, и Андрей принялся будить товарищей.
Когда освеженные родниковой водой участники экспедиции уселись вокруг импровизированного стола, Андрей поднял кружку, на дне которой коричнево поблескивал коньяк:
— С победой вас, дорогие мои друзья! С трудной, до кровавых мозолей и слез, но с по-бе-дой! Мы пришли к хребту, которого нет еще на картах[11]. Мы пришли к природной лаборатории, которая откроет ученым геологические загадки Большой Земли. Через два дня отдыха я вам покажу десятки свидетельств исчезнувшей тропической растительности и теплого силурийского моря, которые образовали здесь каменный уголь.
...Оставшийся маршрут они продолжили так же: основной отряд поднимался по Адзьве, Журавский с Иовом ехали на оленях вдоль хребта.
30 июля экспедиция достигла Вашуткиных озер, которых оказалось не три, как указывала выданная им Чернышевым карта, а одиннадцать. С горы Хадя видна была на горизонте полоска Ледовитого океана.
Вечером у костра Журавский говорил:
— Теперь, друзья мои, мы будем удивлять оппонентов не только сказаниями и легендами: у нас есть карта Печорского края с частью неведомого науке хребта. У нас сорок пудов подтверждений, что это не пустопорожние земли; у нас гербарий с двумястами цветковыми растениями; у нас коллекция с шестью с половиной тысячами насекомых и сорока тремя видами птиц — обитателей тундры. Что вы на это скажете, господа маловеры?
План экспедиционных исследований был выполнен полностью, предстоял обратный путь.
В устье Адзьвы они остановились и закопали против красивой щельи столб с надписью: «Никифорова Щелья».
— Пусть знают все: абориген Никифор привел нас к этим богатствам.
Глава 6
ПЕРВЫЙ ГРОМ
Тому, что привезли студенты из Большеземельской тундры в Петербург, больше всех радовался академик Чернышев, и его легко было понять: сделанное им геологическое открытие Балтийского щита с подмосковным угольным бассейном получало дальнейшее подтверждение на платформе Большой Земли. Бегло осмотрев схему карты и образцы пород с Адзьвы, Чернышев предложил всем немедля заняться разбором коллекции и вычерчиванием карты набело.
— Не пуста ваша поклажа, не пуста! Молодцы! — похвалил радостных членов экспедиции Чернышев. — Разложим сорок пудов ваших камушков на карте и грохнем статью об открытии студентов! Ясно‑с? Статью напишет Журавский.
— Федосий Николаевич, — взмолился Андрей, — картой и разбором образцов пород займутся Руднев со Шпарбергом. Нам с Григорьевым надо привести в порядок гербарии и коллекции жуков — там просматривается не менее интересное, потому со статьей о геологии Адзьвы следует повременить.
— Посмотрите на него: совершил открытие и хочет спрятаться в цветочки. Житницей Севера Печорскому краю не быть, а вот жемчужиной горных богатств он станет. Вот так‑с! Скажите-ка мне: кому, кроме вас, удалось в нашем веке открыть хребет под носом Москвы и Питера? Молчите? То-то!
— К хребту пришли все мы вместе, Федосий Николаевич, — возразил Журавский, кивнув на товарищей.
Разговор велся в тесном кабинете Чернышева, у стола, на котором лежали черновая карта Печорского края, минералы с Адзьвы и окаменевшие раковины из теплого силурийского моря. Чернышев как-то по-новому оглядел смущенного похвалой, но твердого в своем решении Андрея, о чем-то задумался и тихо сказал:
11
В день смерти Ф. Н. Чернышева, в январе 1914 года, Журавский предложил открытый им хребет назвать грядой Чернышева. Предложение было принято.