Кондратий Фёдорович Рылеев
1795—1826
Ревела буря, дождь шумел;
Во мраке молнии летали;
Бесперерывно гром гремел,
И ветры в дебрях бушевали...—
так начинается стихотворение «Смерть Ермака», которое написал поэт Кондратий Фёдорович Рылеев. Очень скоро стихотворение было положено на музыку и вольной песней разошлось по всей стране. Поют эту песню и до сих пор.
В стихотворении «Смерть Ермака», как и во многих других «думах» (так называл Рылеев свои стихотворения об исторических событиях), он говорил о героическом прошлом русской земли. Рылеев хотел, чтобы все русские люди знали о своих героях, гордились их подвигами, больше любили своё отечество. Он рассказывал об Олеге Вещем, о Дмитрии Донском, об Иване Сусанине. Много лет назад, когда на Руси шла война, Сусанин завёл врагов в лес, далеко от дороги. Враги догадались, что Сусанин обманул их.
«Злодей! — закричали враги закипев: —
Умрёшь под мечами!» — «Не страшен ваш гнев!
Кто русский по сердцу, тот бодро, и смело,
И радостно гибнет за правое дело!..» —
отвечал, умирая, Иван Сусанин.
За правое дело, за счастье и свободу своей родины погиб и Рылеев. Он был не только поэтом и писал стихи, — он был руководителем революционного тайного Северного общества в Петербурге.
14 декабря 1825 года, когда на Сенатскую площадь вышли революционные войска, во главе восставших были Рылеев и его друзья. Это были первые русские революционеры — декабристы, которые с оружием в руках восстали против царского правительства.
Восстание было подавлено. Рылеев был арестован и заключён в крепость. Его обвиняли в том, что он «помышлял на цареубийство», сочинял и распространял «возмутительные», то есть революционные, возмущавшие народ против царя, стихи. В тюрьме Рылеев просидел почти семь месяцев.
Тюрьма мне с честь, не в укоризну,
За дело правое я в ней,
И мне ль стыдиться сих цепей,
Когда ношу их за отчизну? —
писал он в заточении.
13 июля 1826 года Рылеев был казнён. На казнь он шёл спокойно. «Положите мне руку на сердце, — сказал он, — и посмотрите, бьётся ли оно сильнее». Сердце билось ровно.
Так мужественно погиб за свободу родины «великий гражданин» и поэт Рылеев.
СМЕРТЬ ЕРМАКА
Ревела буря, дождь шумел;
Во мраке молнии летали;
Бесперерывно гром гремел,
И ветры в дебрях бушевали…
Ко славе страстию дыша,
В стране суровой и угрюмой,
На диком бреге Иртыша
Сидел Ермак, объятый думой.
Товарищи его трудов,
Побед и громозвучной славы,
Среди раскинутых шатров
Беспечно спали близ дубравы.
«О, спите, спите, — мнил[3] герой,—
Друзья, под бурею ревущей;
С рассветом глас раздастся мой,
На славу иль на смерть зовущий!
Вам нужен отдых; сладкий сон
И в бурю храбрых успокоит;
В мечтах напомнит славу он
И силы ратников[4] удвоит.
Кто жизни не щадил своей
В разбоях, злато добывая,
Тот думать будет ли о ней,
За Русь святую погибая?
Своей и вражьей кровью смыв
Все преступленья буйной жизни
И за победы заслужив
Благословения отчизны, —
Нам смерть не может быть страшна;
Своё мы дело совершили:
Сибирь царю покорена,
И мы — не праздно в мире жили!»
Но роковой его удел[5]
Уже сидел с героем рядом
И с сожалением глядел
На жертву любопытным взглядом.
Ревела буря, дождь шумел;
Во мраке молнии летали;
Бесперерывно гром гремел,
И ветры в дебрях бушевали.
Иртыш кипел в крутых брегах,
Вздымалися седые волны,
И рассыпались с рёвом в прах,
Бия о брег, казачьи чёлны.
С вождём покой в объятьях сна
Дружина храбрая вкушала;
С Кучумом буря лишь одна
На их погибель не дремала!
Страшась вступить с героем в бой,
Кучум к шатрам, как тать[6] презренный,
Прокрался тайною тропой,
Татар толпами окружённый.
Мечи сверкнули в их руках —
И окровавилась долина,
И пала грозная в боях,
Не обнажив мечей, дружина...
Ермак воспрянул ото сна
И, гибель зря[7], стремится в волны,
Душа отвагою полна,
Но далеко от брега чёлны!
Иртыш волнуется сильней —
Ермак все силы напрягает
И мощною рукой своей
Валы седые рассекает…
Плывёт... уж близко челнока
Но сила року уступила,
И, закипев страшней, река
Героя с шумом поглотила.
Лишивши сил богатыря
Бороться с ярою волною,
Тяжёлый панцирь — дар царя
Стал гибели его виною.
вернуться
Роковой удел — судьба. Здесь: судьба Ермака — смерть — как бы уже поджидала его.