Обе они возились с Ляси, но тут их внимание к Джейку снова привлек залп встревоженных визгов и стонов.
— Оу! Ой! Арргх! — верещал Джейк.
— Ради любви Сатурна… — И Пупсик буквально взорвалась от хохота.
— Ааааааргх!
Никем из них доселе не замеченный, Ревор бросил носок, прокрался наверх по ножке стола и теперь устроился между раскинутых ног Джейка. Разгоряченный Джейков хуй он всосал своим трубчатым рылом. Поместилось очень уютно. Пока Джейк тщетно старался его стряхнуть, Ревор сосал с таким маниакальным упорством, что его выкаченные глаза выкатились еще дальше. Ворсистая шерсть стояла дыбом, а между напряженно растопыренными пальцами на передних и задних лапах стояли маленькие радуги высоковольтных дуг. Его хвостик колотился так остервенело, что походил на вишневый мазок.
Джейк уже практически рыдал. И вот с окончательным взвизгом он кончил Ревору прямо в пасть. По всему тельцу существа пролетел оглушительный треск. Ревор реактивно отлетел назад — крохотный ворсистый метеор оставил в стене кратер и сполз по ней на пол комком мокрой шерсти и ошалелых глаз.
Ляси приподняла одурелую голову.
— Рев! — слабо вскричала она, и ее плечи вновь обмякли.
Ревор бросил на нее несфокусированный взгляд. После чего веки его схлопнулись.
Бэби подняла Ревора и поднесла руку к рыльцу.
— Насыщается кислородом по–прежнему, — отметила она. Ну как Ревору и Ляси удалось заграбастать себе весь кайф?
— Так это, значит, и был секс, а? — высказалась Пупсик, не вполне настолько равнодушная, как ей хотелось бы выглядеть. Украдкой она бросила еще один взгляд — на сей раз продолжительный — на распростертую и мирную фигуру Ляси.
— Мне кажется, этим он не ограничивается, — с тоской в голосе вымолвила Бэби. — И все же. Да, я прикидываю, это и был секс.
— Но рокенролл ли? — спросила Пупсик.
Джейк, чувствуя себя так, будто вернулся из очень долгого путешествия, приподнял голову и, мигая, уставился на них. Рокенролл? Кто–то сказал «рокенролл»?
Бэби подвергла его воздействию сонно–артериальной улыбки и со всплеском нежности проводила обратно в отруб.
— Ну? — Пупсик мотнула подбородком в сторону спящей фигуры. — Что мы теперь будем делать с земным мальчонкой?
Бэби не ответила. У нее было такое чувство, точно в космолете кто–то взял и только что открыл окно. Эмоциональная декомпрессия. Вот, стало быть, и все. Их первое похищение. Авопбопалубопалопбамбум. Ох, она знала, что будут новые похищения, новые земные мальчики. Но Джейк был ее первым и — ну, просто все закончилось очень быстро. Она никак не могла вычислить, почему ей сейчас так муторно. Так всегда бывает после секса? Ей хотелось сигарету. Очень. Что странно, ибо раньше она не курила никогда в жизни.
В ее размышления вклинилась Пупсик:
— Капельку «Мемоцида»? Рекомендуется. Иначе бедные сушки склонны психически травмироваться.
«Мемоцид». Выпускается в удобных упаковках неаэрозольного спрея или в порошке.
— Конечно, — безразлично кивнула Бэби.
— И вот еще что может оказаться полезным, — продолжала Пупсик, недоумевая, что это с Бэби не так. Не втюрилась же она в самом деле в этого земного мальчонку, правда? Это будет смехотворно. Бэби не собирается влюбляться в каждую сушку, которую они похитят, не так ли? Пупсик потрясла головой. Слишком убого.
— Я не влюбляюсь, Пупсик. Не смеши мои ебицкие коленки.
Пупсик рассмеялась сама:
— Хорошо. А теперь погляди сюда.
Бэби пробежала глазами страницу инструкции, которую ей подсунула Пупсик.
— Конечно. Давай так и сделаем. — Она повернулась и осмотрела этикетки на ящиках за спиной, пока не обнаружила тот, что был маркирован «Устройства самонаведения». — Анально или орально? — спросила она.
— Анально, — решительно ответила Пупсик.
— Ммммм, — простонала во сне Ляси, и розовый бутон ее рта изогнулся улыбкой.
Они развязали Джейка и перевернули его на живот. Пупсик, изучив диаграммы на странице, натянула резиновые перчатки, обмазала их лубрикантом «Запретная планета», взяла миниатюрное устройство и ввела его в Джейков зад.
— Ну вот, — объявила она. — Все готово. Сухарик может возвращаться к своим.
— И мы найдем его когда угодно? — В вопросе Бэби звучала капелька надежды. Ей хотелось еще одной попытки с Джейком. Самостоятельно и наедине.
— Когда угодно. И давай подарим ему еще один сувенирчик.
Бэби увидела, что предлагает Пупсик, и кивнула.
Когда процедура завершилась, они подняли Джейка со стола и одели его по–прежнему отрубленную тушку. Бэби оставила себе на память лобковый волос, а Ревору они подарили один носок, но остальное обмундирование вернули более–менее туда, где оно было изначально, и в том же порядке. Двигать Джейка было тяжело, но это их не беспокоило. Уровни энергии у них ядерные. Они завтракали ураном. Тяжелометаллические цыпы.
На полу Бэби заметила клочок бумаги, который выскользнул из Джейкова заднего кармана. Визитка с отпечатанным черепом, укутанным в черное кружево. «ФАНТАЗМА. Готическая лавка всё–в–одном. Для всех ваших призрачных нужд». Адрес — на Кинг–стрит, Ньютаун.
— Я так понимаю, это место для возвращения — ничем не хуже других, — рассудила Бэби.
Пупсик взяла «Цапоматик», ввела код адреса «Фантазмы» и нажала «Обратный ход». Джейк расплылся облаком блестящих частиц, мгновение повисел и съебался.
— Я по тебе уже скучаю, — вздохнула Бэби.
* * *
Я по тебе скучаю больше, подумал Джейк. А чего ради он это подумал? Джейк толком не знал, почему именно эти слова взбрели ему в голову. Хотя, с другой стороны, он не знал и множества всякого другого. Например: почему он оказался на Кинг–стрит сиднейского пригорода Ньютауна в небожеский час — восемь утра — в воскресенье и пялится на табличку «ЗАКРЫТО» в дверях магазина его соседок по квартире. И с головы до пят зудит. У него болит голова. И не хватает одного носка.
Ньютаун с его основным населением из заскорузлов, панков, рокеров, рейверов, художников пирсинга, художников–инсталляторов, художников–копиистов, художников трепа и художников говна — не вполне утреннее место. В этот час бодрости в городке не ощущалось. На самом деле, в данный конкретный момент Ньютаун, как и Джейк, ощущал себя кошачьим туалетом для мозга. Ньютауну хотелось заползти на свой старый испятнанный матрас на полу и натянуть на морду нестираную простыню. Ньютауну хотелось «Берокки»[41] и пары очков потемнее. Ньютауну следует поменьше времени проводить в пабах, поменьше денег тратить на наркотики и побольше внимания обращать на буклеты, раздаваемые в лавках здоровой пищи, вегетарианских ресторанах и натуральных оздоровительных центрах. Ньютауну пора подстричься и найти себе настоящую работу. Ньютаун клялся, что на следующей же неделе возьмет себя в руки. Ну через одну — абсолютный максимум. Точняк. Если нет — еще через одну. Наверняка. Глядя на то же блистающее голубое весеннее небо, что побуждало обитателей пляжных пригородов, вроде Бонди, хватать доски, а жителей Дарлингхёрста набиваться в кафе, Ньютаун прикрывал глаза, выставляя наружу ладонь, и говорил: ебись ты.
Джейк кулаками потер сухие и больные глаза. Маленькие оранжевые человечки в зеленых костюмах лепреконов прыгали по его оптическим нервам и сплавлялись на плотах по пульсирующим венам в висках. Другие странные хрюндепупели раздирали когтями его нутро, крохотными зубастыми ротиками высасывая подкладку желудка. Задница тоже чесалась — откуда–то из глубин. Что же он делал всю ночь? В сознание внезапно всплыл образ Ревора, и Джейку неожиданно захотелось позвонить в тротуарную пиццу. Мгновение миновало. Слава Богу. В свое время Джейк порычал на лужайки — ёрп ёрп! — но это не вполне сочеталось с Хорошим Видом. Во всяком случае — посреди Кинг–стрит. Когда приходило время совершать такие дальние звонки по большому белому телефону, он предпочитал это делать в уединении собственного дома. Дом. Ему хотелось оказаться там пять минут назад. Ёрп ёрп? Это что еще за херня, а?