[На полях: ] Господи, хоть бы дошла моя «обложечка» «Куликова поля»[271]! Хоть бы тебя отвлечь!
17. IV Ужасная тревога-тоска… Что с тобой? Твое письмо от 7-го томит меня… и ничего больше от тебя нет! — Умоляю, напиши!
Ванюша, знаешь что напоминает запах «любки»? Духи «Трэфль». Все равно какой марки. Да «Lotion» и то дает нечто-вроде.
Я тебе очень часто писала из клиники. Теперь ты наверно все получил!
Добрый цензор, если можно, то не выбрасывайте мой набросок для книжки! (хоть он и сверх нормы!) Спасибо[272]!
О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву
21. IV.42
Милый Иван!
Не могу ничем объяснить твоего состояния. Не представляю, что с тобой творится…
Последнее твое письмо от 7-го, полученное мною 15-го — полно тоски. После него — ничего не было. Чем вызвала я у тебя это? Ты много мне писал о Милости Божьей… Но не думаешь ли ты, что таким отшвыриванием Светлых Дней (подумать страшно: «у меня не было Св. Дня!») отшвыриваешь и Милость Божию?! Ты надумываешь себе тоску, муть, ты пытаешь, терзаешь меня, — ради чего? Ты, бросив мне свою тоску со словами: «я вне жизни», «хоть конец» и т. п. — ты оставляешь меня в неизвестности целую неделю!! Этой самой неизвестностью меня уже в клинике истерзали. Ты, который имеешь величайшее благо — возможность молиться, ходить в церковь, ты, пренебрегая этим, истязаешь несчастного, больного человека, лишенного и этого утешения. Если бы была у нас церковь, хоть в Утрехте — неужели бы я не собрала всех своих силенок, чтобы хоть раз услышать «Христос Воскресе!»?! Как можешь ты корить меня, что не было от меня вестей?! Я тебе очень часто писала. Моя ли вина, если долго идут письма?!
Я и в муке своей, ни на час тебя не забывала.
Я писала тебе тайком, во время послеобеденного сна. Я не читала иной раз ничего, чтобы не утомлять себя чтением, чтобы смочь сидеть в подушках и писать тебе. Старшая сестра и моя соседка (очень пеклась о моем отдыхе) настаивали, чтобы я не писала много, а спала. Только моя голубка, любимая сестрица понимала меня, — что мне более нужно. Она позволяла. Она же и в ящик их (письма) носила. Я не раз душой была в гостях у тебя на Пасху… а ты мне ничего, кроме мутных слов тоски, на пасхальной неделе не сказал! Неужели не смог ты на 1-ый — 2-ой день урвать минутки, чтобы черкнуть: «меня запосещали, затормошили, но я о тебе помню»… или: тоску свою побороть, чтобы сказать 2 слова: «я тоскую, но я тебя помню сегодня в Светлый День!» Ну, не мне тебя учить!
С_в_е_т_л_ы_й_ _Д_е_н_ь — _С_в_е_т_л_ы_й, независимо от нас!
И вот потому, что часто он у нас (о себе говорю) «освещается» нашими, собственными светами, часто, очень мало с Христовым Светом сродными, у нас и отнимается _р_а_д_о_с_т_ь! Я по себе это знаю, и думаю, что м. б. потому именно я, лично я и должна в страданиях встречать Пасху. Научиться ликовать сквозь свои «страданья», забыть их, пренебречь ими, ради _С_в_е_т_а_ _Х_р_и_с_т_о_в_а! Лишена и храма, ибо вот тоже, сколько раз не ценила достаточно его близость! У меня всегда Пасха тяжелая в личном. Это уже первые шаги к «да отвержется себе!»683 Так я понимаю. А ты часто отвергается другого, в угоду личному, в угоду «себе». Однако, я не хочу «поучать». Скажу тебе только что ты любишь (о, как любишь!) меня терзать. Что, тебе все еще «доказательства» любви надо? Но знай что это дается мне очень дорого. У меня нет сил на такое разрыванье. Тебе мало ровной, мирной, тихой переписки. Тебе нужны бури, мятежи? И слова ласки? У меня нет на бури сил! За все это последнее время я чувствую себя взвинченно, напряженно, и не знаю, — в связи ли с этим, или случайное совпадение, что все это время слегка повышена t°. Для меня 37,3° уже очень чувствительно. Я же стыла в клинике при 35,8°. Доктор меня гонит из постели, но встав и «проходив», т. е. со стула в кресло и обратно, — один день, я разбиваюсь окончательно и следующий день лежу. Укрепляющие средства испортили мне желудок и кишечник, и добились обратных результатов. Селлюкрин тоже! Аппетита и сна нет! Ну, посмотрим!
271
Пометка И. С. Шмелева на конверте: обложка вынута мной и вложена в оттиск «Куликова поля» (среди рукописей).
272
Приписка цензора: считала бы грехом выбрасывать такую прелесть, умею оценить ее, так как сама пишу! С почтением «добрый цензор» 3963/11.