— Тебе не холодно?
— Нет.
— Тогда слушай меня внимательно.
— Я слушаю, — ответила она и, обняв рукой за шею, стала смотреть прямо в глаза.
— Господь создал женщину. У нее были равные с мужчиной права, права отзываться на свои природные инстинкты. Мужчины стали жениться, заводить детей, создавать семьи. Несколько семей образовывали племя, несколько племен — общество. А общество нуждалось в законах. Более сильными оказались мужчины, и они стали господами, а женщины — рабынями. Если бы сила была у женщин — все было бы наоборот. Целомудрие — закон для молодых девушек, верность — закон для женщин. Это требования общества. Мужчины навязали женщинам такие законы, но сами оставили себе право удовлетворять свои желания. И это право противоречит установленным законам. И получается так, что женщины, рискуя спасением собственной души, даруют мужчинам счастье, а в ответ получают лишь презрение.
— Но это несправедливо! — вскричала Виолетта.
— Согласен. Вот потому некоторые женщины не следуют законам. Они не хотят вступать в брак, который предлагает им общество, в брак, скорее всего, не по любви. Они не желают разделить свою жизнь с мужчиной, который завладеет ими с восемнадцати лет, и принесет только несчастье. Таким женщинам больше нравится самим делать выбор в любви, следовать зову природы и быть вне общества. И получается, что общество осудило бы нас за то, что мы сделали, а природа бы только одобрила. Понимаешь?
— Мне кажется, да.
— Тогда даю тебе подумать весь сегодняшний день, а вечером ты скажешь, что решила: будешь ты следовать зову природы или законам общества.
Я вызвал горничную.
— Мадам Леони, — сказал я ей, — позаботьтесь, пожалуйста, о мадемуазель. В маленьком шкафчике работы Буля — три сотни франков, купите еду у Шеве, пирожные — у Жюльена, бутылка бордо есть в буфете. А еще пригласите портниху и попросите сшить для мадемуазель пару скромных, но изысканных платьев. И не забудьте к ним шляпки.
Я поцеловал Виолетту и попрощался до вечера. Она лежала в постели, и из-под покрывала была видна только ее голова.
Когда вечером, около девяти, я вернулся, Виолетта повисла у меня на шее.
— Я размышляла, — заявила мне она.
— Весь день?
— Нет, только пять минут.
— И каким будет решение?
— Я хочу быть женщиной, откликающейся на зов природы.
— И не будешь возвращаться к господину Берюшу?
— Нет!
— Тогда, может, ты направишься к сестре?
Она не отвечала.
— Тебе неудобно жить у нее?
— Возможно, господин Эрнест не будет доволен. Он часто приходит к ней.
— А чем он занимается?
— Он журналист.
— И он разозлится, если ты придешь?
— Да. Бывает, что мадам Берюш отпускает меня, и я бегу повидаться с сестрой. Но Эрнест никогда не радуется моему приходу. Он запирается, уведя Маргариту в другую комнату. И они были так удручены оба, когда однажды из-за поручения мне пришлось остаться подольше.
— Тогда не будем больше вспоминать об этом. Теперь ты — женщина, ведомая зовом природы.
ГЛАВА 3
Она была такое очаровательное дитя и, действительно, сама природа говорила в ней. Виолетта читала целыми днями, благо, в моей библиотеке была большая и хорошая коллекция книг.
— Тебе не было скучно? — поинтересовался я.
— Было скучно без тебя, но не одной.
— Что ты читала?
— «Валентину».[3]
— Это шедевр! Неудивительно, что тебе не было скучно.
— Я много плакала.
Я позвал мадам Леони и попросил принести чай.
— Ты любишь чай? — спросил я Виолетту.
— Я не пила его никогда и потому не могу сказать.
Леони принесла столик и приготовила все к чаю. На турецкой скатерти стояли две чашки и сахарница из японского фарфора, в металлическом кувшинчике, похожем на чайник, были сливки, в заварочном чайнике — чай, а кипяток булькал в серебряном сосуде.
— Тебе нужны еще услуги Леони? Она поможет тебе снять одежду.
Виолетта распустила шнуровку.
— Нет, — ответила она, — на мне только сорочка и домашнее платье.
— Тогда мы можем позволить ей уйти?
— Конечно!
— Хорошо, я скажу ей, а потом запру дверь, чтобы никто не помешал нам.
— Но ты не уйдешь?
— Если ты хочешь этого.
— Будешь со мной всю ночь?
— Буду с тобой всю ночь.
— Это прекрасно! Мы сможем лечь вместе, как подружки! Правда?
— Это верно! Ты делала так раньше?
— Один или два раза, когда ночевала у сестры, и еще очень давно, совсем маленькая, в пансионе.