Я лично думаю, что Ренненкампф один виноват во всем этом деле. Жилинский гораздо меньше, хотя верховный главнокомандующий мне сказал, что, не зная я Жилинского на прежней службе, – я бы даже заподозрил его в высшей измене. Этот вопрос, конечно, трудно решить»[18].
После отрешения генерала Ренненкампфа от должности, Дмитрий Павлович был переведён в Ставку Верховного Главнокомандующего, чьи обязанности тогда исполнял великий князь Николай Николаевич. По служебным обязанностям князь часто ездил в Петроград с поручениями от Ставки. Дневник Николая II содержит записи о посещении его Дмитрием Павловичем в ходе этих поездок, например:
«1914-го сентября. Воскресенье.
До 10 час. ко мне приехал Алек и задержал, так что опоздали значительно к обедне. Завтракал Дмитрий Павлович, приехавший из армии с поручениями от Николаши. Так приятно было увидеть его и с Георгиевским крестом на груди. Полтора часа посидел с ним и поговорил о многом. Погулял с Аликс и детьми. После чая принял – капитана Лазарева Л.-Гв. Кексгольмского полка, кот. ездил в армию узнать о подробностях почти полной гибели полка. Вечером долго ждали приезда Григория. Долго потом посидели с ним»[19].
Служба в Ставке для Дмитрия Павловича проходила спокойно, пока, после отступления 1915 г., император не решил принять обязанности Верховного Главнокомандующего. Протопресвитер армии и флота о. Г. Шавельский вспоминал:
«В Ставке в это время находился великий князь Дмитрий Павлович. Он был временно прикомандирован к Штабу. Прямой, честный и достаточно толковый, он считался любимцем Государя, имевшим большое влияние на последнего. Не знаю, каковы были раньше отношения Дмитрия Павловича к великому князю Николаю Николаевичу, но теперь они отличались большою задушевностью. Первый относился к последнему с большим уважением и почтительной предупредительностью; второй проявлял в отношении первого отеческую заботливость и трогательную привязанность. Увольнение Верховного потрясло великого князя Дмитрия Павловича больше, чем самого уволенного. Дмитрий Павлович бросился, было, к Николаю Николаевичу с просьбой немедленно отпустить его в Петроград, чтобы он мог настаивать перед Государем об отмене его решения.
Великий князь Николай Николаевич не разрешил ему поездку, считая затевавшееся им поступком, противным воинской дисциплине: великий князь Дмитрий Павлович офицер, а офицер не имеет права мешаться в подобные дела. Дмитрий Павлович решил, однако, добиться своего. Через несколько дней великий князь Николай Николаевич получил телеграмму от Императрицы Марии Феодоровны. Не объясняя причины, Императрица просила отпустить Дмитрия Павловича в Петербург на некоторое время. Верховный не мог отказать в просьбе. Напутствуемый благопожеланиями всей Ставки, великий князь Дмитрий Павлович отбыл в столицу. Перед его отъездом в его помещении (в гостинице) состоялось небольшое совещание, в котором кроме него, участвовали я, генерал Крупенский и Петрово-Соловово.
…
22 или 23 августа вернулся из Петрограда великий князь Дмитрий Павлович. При встрече со мной он сообщил мне, что был принят Государем и очень долго беседовал с ним, умоляя его отказаться от принятого решения. Государь сказал ему: «Будь спокоен! Я поступлю так, как подскажет мне моя совесть». В неопределенном ответе Государя Дмитрий Павлович усматривал некоторую возможность поворота дела в пользу великого князя Николая Николаевича.
…
Когда я снова встретился с великим князем Дмитрием Павловичем, он без всякого стеснения начал возмущаться поступком Государя, обещавшего ему обдумать Дело и поступить по совести.
– Я пойду к нему и выскажу всё, что накипело на Душе. Пусть делает со мной всё, что хочет. Пусть лишит меня мундира, сошлет в ссылку, но я это сделаю, – горячился Дмитрий Павлович.
Я старался успокоить его и удержать от такого шага»[20].
Великая княгиня Мария Павловна так описывала отношения между кузенами в то время:
«В то время император все еще относился к Дмитрию как к родному сыну; Дмитрий был всегда желанным гостем в Царском Селе, и император с удовольствием беседовал с ним. Однако на этот раз Дмитрию пришлось неоднократно звонить из Петрограда в Царское Село, прежде чем император согласился принять его. Раньше такого никогда не было. В конце концов император пригласил его на обед, а потом предложил сыграть в бильярд. Тогда Дмитрий, выбрав благоприятный момент, перешел к цели своего визита. Он прекрасно понимал, какую берет на себя ответственность, но чувствовал, что должен высказать монарху не только свое личное мнение, но и мнение большинства – как на фронте, так и в тылу. Он не задумывался о том, какие последствия может иметь эта откровенность для него лично.
18
Военный дневник великого князя Андрея Владимировича Романова / Вступление, подготовка текста, публикация и примечания к.и.н. В.М. Хрусталева и В.М. Осина // «Октябрь» № 4, 1998. Запись от 16 января 1915 г.
20