Наконец, франко-византийская армия, вновь повернув в сторону Оронта, вышла к Шейзару. Ромейские войска захватили нижний город, а императорские осадные орудия с сокрушительной силой уничтожали еще непокоренные укрепления. Уроженец Шейзара — Усама ибн Мункыз оставляет в своей «Книге назиданий» устрашающие воспоминания о том, как камни, пущенные из византийских орудий, внезапно и неумолимо разносили дома и тела жителей осажденного города[1319]. Никита Хониат также оставляет драматичное описание осады: «в течение многих дней, на близком расстоянии происходили схватки, стычки и настоящие битвы, и единоборства храбрецов, и бегства, и отступления, и взаимное стой и другой стороны преследование. Хотя перевес всегда оказывался на стороне римлян, но и неприятели, несмотря на то, что во множестве падали от меча и засыпали сном смертным от стрел и были разрываемы на части камнями, бросаемыми из машин, несмотря на то, что и городские стены разрушались и падали, — все еще оставались непоколебимыми, так как их было бесчисленное множество, а притом они и сражались за свою жизнь, за своих жен и детей, да, кроме того, и за множество всякого рода богатства»[1320].
Однако здесь Иоанну II пришлось неожиданно столкнуться с практически полным бездействием своих франкских вассалов. Если вначале кампании антиохийские и эдесские франки охотно принимали участие в разорении мусульманских территорий и захвате ранее принадлежавших им городов, то у Шейзара их словно бы поразила полнейшая апатия. По словам Гильома Тирского, в то время как император Иоанн II, «муж, одаренный величайшим сердцем (…), препоясавшись мечом и облачившись в кольчугу и золоченый шлем, без устали проверял работу своих осадных орудий (…) князь Антиохийский, совместно с графом Эдессы, будучи еще людьми молодыми, предпочли искать отдохновения от трудов войны, предаваясь игре в кости, на которую уходила большая часть их времени; они были бы и не прочь проявить себя в ратном деле, однако жара совершенно истощила их. Рыцари последовали примеру своих сеньоров и также совершенно забросили дело войны»[1321]. Невзирая ни на мощь своих войск, ни на личную отвагу и силу воли, василевс не смог заставить своих франкских вассалов выйти из лагеря и сражаться с сарацинами. Но стоит ли удивляться тому, что ни князь Раймонд, ни его бароны не пожелали выходить из лагеря и проливать кровь ради того, что променять богатую и, для многих, уже абсолютно родную столицу своего княжества — Антиохию на полуразрушенный византийскими осадными орудиями Шейзар? 22 мая 1138 г. Иоанн II Комнин, собрав баснословную дань с Шейзара, снял осаду и вернулся в Антиохию (когда он и совершил свой триумфальный въезд в город)[1322].
Пребывание императора Иоанна II Комнина в Антиохии.
Восстание латинского населения. Парадоксы «вассалитета» франков
Пребывание императора в Антиохии скоро выявило всю шаткость ромейского сюзеренитета над франками Сирии. Вовремя своего пребывания в городе император Иоанн II потребовал, чтобы его вассал — князь Раймонд передал ромейским войскам цитадель Антиохии. Это требование василевса, как уже было сказано в предыдущей главе, закончилось восстанием латинского населения Антиохии. Латиняне нападали на ромейских воинов и громили греческие кварталы. Передача цитадели, естественно, воспринималась как первый шаг к передаче самого города, а идея возвращения Антиохии ромеям, этим «женоподобным грекам» вызывала у франков только ярость. Как об этом пишет Гильом Тирский, «город, который наш народ, преодолев столько опасностей и пролив столько крови, завоевал и восстановил для христианства, город служивший столицей для окрестных земель, подпав под власть женоподобных греков, неминуемо бы пал, а без него — и оставшиеся части страны не смогли бы выстоять»[1323]. Примечательно, что инициатором восстания латинян Антиохии Гильом Тирский считает графа Жослена II Эдесского, оставляя при этом подробное описание двойной игры, которую вел этот государь сирийских франков. В то время как князь Раймонд продолжал принимать Иоанна II в княжеском дворце, граф Жослен II Эдесский попросил василевса на время прервать переговоры, покинул дворец и, с помощью своих слуг, разнес весть об императорских притязаниях по всей Антиохии. Затем он вернулся во дворец, оповестил василевса о разразившемся восстании и убедил его покинуть город[1324].
1322
Среди сокровищ, переданных, в качестве выкупа, был и драгоценный крест, взятый из ромейского лагеря при пленении императора Романа IV Диогена в 1071 г. По крайней мере, так уверяет Хониат. «Сарацины говорили, что между поднесенными василевсу дарами, крест из лучезарного камня, равно как драгоценный и удивительный стол давно уже приобретены их предками на войне, — именно когда они взяли в плен бывшего римского самодержца Романа Диогена». См. Никита Хониат. Указ. соч. — Книга I, гл. 8, С. 43. Подробнее о походе франко-византийской армии Иоанна II Комнина против эмиратов Алеппо и Шейзара (1138 г.) см. Иоанн Киннам. Указ, соч. — Книга I, гл. 8, С. 19–20; Никита Хониат. Указ. соч. — Книга I, гл. 7–8, С. 40–44; Guillaume de Туг. Op.cit.- Lib. XV, с. 1–2, Р. 655–658; Ibn al-Athir. Al-Kamil fi al-Tarikh… P. 248–252; Kemal ad-Din. Op.cit. — P. 674–678; Гибб Г. Дамасские хроники… — С. 174–178; Усама ибн Мункыз. Указ. соч. — С. 162, 187–188.
1324
Guillaume de Туг. Op.cit. — Lib. XV, с. 4, P. 662. Здесь можно вновь отдать должное дипломатическим дарованиям Жослена II Эдесского. Из дошедших до нас упоминаний этот франкский государь предстает как ловкий дипломат, искусно лавировавший между различными силами на Ближнем Востоке. Участвуя в кампании сирийских феодалов против короля Фулька Анжуйского в 1132 г. и в войне против князя Раймонда Антиохийского в 1136 г., он, тем не менее, готов был примириться с обоими государями и, совместно с Раймондом, совершить поход на помощь к осажденному королю Иерусалимскому в 1137 г., дабы нейтрализовать опасность, исходившую от эмира Зенги, в равной степени угрожавшего всем заморским франкам. Граф Жослен II трижды выступал в качестве посредника при переговорах Раймонда де Пуатье с восточными государями. Речь идет о переговорах Антиохийского князя с Левоном I Рубенидом в 1137 г., о переговорах с ромейским василевсом осенью-зимой 1137–1138 гг. (если верить Михаилу Сирийцу) и о финальных переговорах — во время пребывания Иоанна II в Антиохии и при исходе василевса из Сирии в 1138 г.