Готовя плацдарм в целях захвата всего Китая, а затем и для войны против Советского Союза, японские милитаристы предприняли попытки вторжения в Монгольскую Народную Республику. Японская интервенция была предупреждена тем, что СССР гарантировал защиту независимости МНР, подписав 12 марта 1936 г. протокол о взаимопомощи. Стороны договорились о том, что в случае нападения на СССР или на МНР они окажут друг другу всяческую помощь, в том числе и военную[30].
Японо-маньчжурские власти продолжали сотрудничество с Советским Союзом в судоходстве на пограничных реках. Представители СССР, Японии и Маньчжоу-Го в результате переговоров, проведенных с 28 июня по 31 августа 1936 г. в Благовещенске, вновь утвердили правила для плавания судов обеих сторон. Тогда же было заключено Соглашение между Амурским государственным речным пароходством СССР и Харбинским водным управлением Маньчжоу-Го об улучшении условий судоходства. В преамбуле соглашения содержалась оговорка о том, что его действие касается пограничных частей рек, где в соответствии с соглашением совместно проводятся работы.
Согласно специальной разграничительной карте, приложенной к Пекинскому договору 1860 г. о границе, многочисленные острова на реках Амур и Уссури принадлежали России. Ввиду слабой заселенности русского берега и отсутствия хозяйственной заинтересованности местных царских властей в освоении этих островов на некоторые из них приходили временно маньчжурские жители собирать хворост, сено и т. д. Такой практикой, продолжавшейся и в 30-х гг., воспользовались японские войска для оккупации значительной части этих островов, принадлежащих Советскому Союзу. Вследствие этого происходили инциденты.
С 1934 г. вооруженные инциденты участились и приняли более острый характер. Граница стала нарушаться японскими военнослужащими также на сухопутных участках. Так, 30 января 1935 г. японский отряд вторгся на территорию СССР в районе Гродеково[31]. Летом того же года японские власти спровоцировали нарушение границы на протоке Казакевичева и принялись утверждать, будто пограничная линия проходит в другом месте[32]. Вскоре японский отряд нарушил границу в районе оз. Ханка, и последовало заявление японских властей о необходимости уточнения пограничной линии в связи с тем, что якобы существует «неясность границ между Маньчжоу-Го и СССР»[33]. После очередного нарушения границы японским кавалерийским отрядом в районе города Маньчжурия в июне 1936 г. японский посол в Москве Ота заявил, что граница там является спорной[34]. В июле был снят и унесен на маньчжурскую территорию пограничный знак «литер Х» в районе Турьего Рога[35].
Советское правительство энергично протестовало против провокационных действий японо-маньчжурских властей, доказывая необоснованность их притязаний на пограничные участки советской территории. Народный комиссар по иностранным делам М. М. Литвинов предъявил японскому послу разграничительную карту 1861 г., предлагая убедиться, что красная линия на карте отчетливо оставляла за Россией острова, на которые претендует Маньчжоу-Го, и что, по имеющимся документам, фарватер реки во время заключения Айгуньского и Пекинского договоров проходил там ближе к китайскому берегу[36].
Япония продолжала занимать многие советские острова на реках Амур и Уссури. Однако советские пограничники решительно пресекали попытки японо-маньчжуров направлять свои суда из Амура в Уссури непосредственно мимо Хабаровска, а не по Амурской протоке (протоке Казакевичева), по которой проходит линия границы, согласно Пекинскому договору и разграничительной карте.
Летом 1938 г. советское правительство передало японскому послу Сигемицу предложение создать трехстороннюю смешанную комиссию для редемаркации участка границы на юге Приморья. Формально приняв это предложение, японская сторона уклонилась от его выполнения[37].
В 1938 г. советские войска дали серьезный урок японским агрессорам на Дальнем Востоке в боях у озера Хасан, а в следующем году еще убедительнее повторили его в Монголии на реке Халхин-Гол. Важнейшее историческое значение этих уроков сказалось в ходе Второй мировой войны. Япония так и не осмелилась помочь своим партнерам по «оси Берлин — Рим — Токио» и открыть второй фронт против СССР во время его Отечественной войны против гитлеровских захватчиков. Содержание в боевой готовности миллионной Квантунской армии в Маньчжурии вызывало постоянное напряжение на советско-маньчжурской границе в течение всего периода Великой Отечественной войны СССР. Тем не менее никаких изменений в положении линии советско-маньчжурской границы не происходило. И после капитуляции Японии в 1945 г. советские речные острова, на которых находились японские оккупанты, были взяты под контроль советскими пограничниками.
Западная часть советско-китайской границы — с Синьцзяном — была в период японской агрессии в Китае более спокойной. Хотя политическая обстановка в Синьцзяне постоянно осложнялась, положение на границе являлось вполне удовлетворительным. Через эту границу велась интенсивная торговля с Китаем, через нее шли поставки советской военной помощи Китаю в войне с японским нашествием. Губернатор Шэн Шицай, управлявший Синьцзяном в 30–40-х гг., не раз обращался за помощью к СССР в борьбе с вооруженными бандами реакционеров.
Стороны согласились создать институт пограничных комиссаров, в связи с чем генеральный консул СССР в Урумчи и уполномоченный МИД Китайской Республики в Синьцзяне обменялись нотами 1 апреля 1933 г. Для урегулирования возникавших текущих вопросов назначались с каждой стороны по шесть комиссаров сроком на три года с соответствующей пролонгацией договоренности сторон. Ухудшение отношений СССР с синьцзянскими властями в 1943 г. не сопровождалось какими-либо акциями, которые выдвигали бы вопрос о положении границы между СССР и Китаем.
В результате победы во Второй мировой войне начался объективный процесс создания новых государственных образований и изменение границ ряда стран в Европе, Азии и Африке. Однако прежние, довоенные границы нашей страны и Китая совершенно не изменились.
Государственные деятели Китая, в том числе Чан Кайши, во время и после Второй мировой войны отдавали себе отчет в том, что процесс формирования границы между нашими странами давно закончился. В своей книге «Судьба Китая» Чан Кайши отнес к «естественным границам Китая» на северо-востоке Маньчжурию. Он, таким образом, не притязал на советские дальневосточные земли. Правда, далее Чан Кайши повторил заявку на территории, находящиеся юго-восточнее и южнее Китая, а также причислил «Внешнюю Монголию» к «крепостям, необходимым для обороны и безопасности нации».
Что касается притязаний на МНР, то более определенные претензии высказывал в разное время другой китайский политический деятель — Мао Цзэдун.
Известно его высказывание Эдгару Сноу в 1936 г. о том, что после победы народной революции в Китае «Республика Монголия автоматически станет частью Китайской федерации по собственной воле»[38]. Мао Цзэдун заранее предопределял не только волю населения МНР, но и то, что изъявление воли произойдет «автоматически».
В духе аналогичного размышления о том, что монголы в числе других национальных меньшинств «вновь присоединятся к Китаю», высказался Мао Цзэдун в 1944 г., отвечая на вопрос американского журналиста Штейна о будущем МНР[39]. В 1954 г. во время советско-китайских переговоров Пекин снова поднимал вопрос о МНР, предлагая «договориться» насчет ликвидации ее самостоятельности[40].
Но подписанный правительством Китайской Республики договор с Советским Союзом о ненападении от 21 августа 1937 г. не содержал в себе никакого намека на неурегулированность пограничных вопросов между двумя государствами. В договоре обе стороны торжественно подтверждали, что не прибегнут к войне для разрешения международных споров и отказываются от таковой как орудия национальной политики в отношениях друг с другом[41].
Никакая проблема границ между СССР и Китаем не возникала и на конференции руководителей великих держав, состоявшейся в Ялте в феврале 1945 г. и принявшей согласованные решения о послевоенном урегулировании и устройстве границ, в том числе на Дальнем Востоке. Китайское правительство подтвердило решения Ялтинской конференции глав правительств СССР, США и Великобритании. А 14 августа 1945 г. оно подписало советско-китайский Договор о дружбе и союзе, а также соглашения о Китайской Чанчуньской железной дороге, о Порт-Артуре и Дальнем. При этом обе стороны условились о тесном и дружественном сотрудничестве после наступления мира, действовать в соответствии с принципами взаимного уважения суверенитета и территориальной целостности и невмешательства во внутренние дела[42].