Победа М. И. Кутузова под Рущуком в июне 1811 года и капитуляция османской армии под Слободзеей в ноябре того же года позволили ускорить российско-османские переговоры о мире в период, когда русско-французские отношения находились на грани разрыва. В этих условиях Каподистрия сформулировал проект военной диверсии против Иллирийских провинций Османской империи с целью отвлечения части французских сил с главного театра предстоящего русско-французского противостояния и подрыва французского влияния в европейской части Османской империи. Каподистрия исходил из того, что проект вселенской монархии, к реализации которого стремился Наполеон, угрожал существованию Османской империи не меньше, чем России, и превращал султана в потенциального российского союзника. Чтобы обеспечить содействие со стороны Порты, Каподистрия предлагал вернуть ей Молдавию и Валахию, как только османская сторона подтвердит российский протекторат в отношении княжеств и согласится распространить его и на Сербию[237].
Как только будет заключен российско-османский договор, Каподистрия предлагал отправить часть дунайской армии в Иллирию через земли, населенные славянами, «чей язык и религия располагают их к России»[238]. Тем временем другая часть армии должна была быть послана в Адриатику морем и, при содействии британского флота, захватить Корфу, Бокку Которскую и Рагузу. Даже если предполагаемая диверсия не заставит Австрию отказаться от поддержки Наполеона, Каподистрия предполагал привлечь на сторону России венгров, обещав восстановить их древние привилегии. Наконец, диверсия в отношении Иллирийских провинций должна была положительно повлиять на тирольцев и швейцарцев, а также приободрить испанское сопротивление наполеоновской оккупации[239]. В случае если Порта откажется заключать наступательный союз с Россией и останется на стороне Франции, Каподистрия предлагал создать корпус из болгарских и других славянских добровольцев и отправить Черноморский и Балтийский флоты к проливам, а также поднять восстание в Европейской Турции. Присутствие великого князя Константина в Дунайской армии должно было усилить действие более меркантильных средств влияния на православных подданных Порты, например денежных подарков славянским предводителям или переговоров с мятежными пашами. Одновременно российское правительство должно было распространять слухи обо всех этих приготовлениях посредством фанариотов, греков и армян, дабы вызвать панику среди мусульманского населения Константинополя и тем самым вынудить Порту подписать необходимый России договор о наступательном союзе[240].
Этот план обратил на себя внимание Александра I благодаря посредничеству адмирала П. В. Чичагова, бывшего, как и Каподистрия, другом семьи Скарлата Стурдзы и приходившегося последнему соседом по поместью. Сын екатерининского командующего Балтийским флотом Павел Васильевич Чичагов последовал по стопам отца и стал морским министром в 1802 году. Конфликты с другими министрами заставили Чичагова подать в отставку в 1811 году, однако он сохранил доступ к императору в качестве генерал-адъютанта. В апреле 1812 года Александр I назначил Чичагова новым главнокомандующим Дунайской армией и генерал-губернатором Молдавии и Валахии. Император велел Чичагову искоренить злоупотребления в местном управлении княжеств, заключить союз с Османской империей и мобилизовать балканских славян против Франции и Австрии (ввиду того, что последняя выступила на стороне Наполеона)[241]. С этой целью Чичагов был уполномочен обещать славянам независимость и создание славянского царства, а также раздавать награды, военные чины и денежные подарки славянским вождям[242].
Однако этим смелым замыслам не суждено было исполниться по причине Бухарестского мира, спешно заключенного в середине мая 1812 года предшественником Чичагова Кутузовым. Согласно условиям мирного договора, Валахия и большая часть Молдавии возвращались Османской империи, чья верховная власть также признавалась и в отношении Сербии (с условием предоставления последней автономии). Последнее обстоятельство сильно расстроило вождя сербских повстанцев Карагеоргия Петровича и сделало практически невозможной мобилизацию балканских славян. Договор также не содержал упоминания о русско-османском наступательном союзе, и британский посол в Константинополе не проявил ни малейшего интереса к проекту совместных действий против Иллирийских провинций Французской империи. Вскоре Александр I приказал Чичагову оставить княжества и идти на соединение с главными силами Российской армии, отступавшими под натиском Великой армии Наполеона.
237
240
Там же. Л. 305 об. – 308 об. Несмотря на панславистские коннотации его плана, сам Каподистрия совсем не был панславистом. Он сомневался в возможности формирования корпуса из 50 или 60 тысяч южных славян, как это предлагали сделать некоторые российские военные и дипломаты. В целом Каподистрия советовал не идеализировать южных славян или степень влияния православной церкви на них. Как высокообразованный грек, Каподистрия рассматривал славян как «вооруженных полуварваров», которые могут быть полезны России, только если их хорошо вооружить и хорошо им заплатить: Там же. С. 302–302 об.
241
Антиавстрийское измерение данного проекта развилось в качестве реакции на сообщения о заключении франко-австрийского союза. См.:
242
Mémoires inédits de l’ Admiral Tchitchagoff. Berlin: F. Schneider, 1855. P. 6–9. См.: Из записок адмирала Чичагова. Дела Турции в 1812 году // Русский архив. 1870. № 9. С. 1522–1551. См. также: