Первым дворецким, известным по достоверным источникам, был Иван Борисович Тучко-Морозов (1467–1475 гг.). Около 1475 г. он оставил должность, а в начале 80-х годов попал в опалу. Вероятно, сразу же вслед за ним дворецким стал кн. Петр Васильевич Великий Шестунов (прямые данные о нем, как дворецком, относятся к 1489/90—1506 гг.). Конюшим (возможно, еще в 70-е годы) был брат Морозова — Василий Борисович Тучко. О функциях конюших сведений мало. Позднее дворецкий считался «под конюшим первый», а кто «бывает конюшим, и тот первой боярин чином и честью», — писал в XVII в. Г. К. Котошихин. Н. Е. Носов считает, что «через ведомство конюшего великокняжеская власть первоначально осуществляла общий контроль за формированием и материальным обеспечением дворянского поместного ополчения»[706]. Подкрепить эту догадку достаточной аргументацией пока не представляется возможным, но причастность конюшего к дворянской коннице весьма вероятна. Дворцовые должности находились в руках не у княжеско-боярской знати, входившей в состав Боярской думы, а, как правило, у нетитулованных представителей старомосковских родов, издавна связанных с великокняжеской властью.
Новые задачи перед великокняжеской канцелярией (Казной) вставали по мере расширения территории государства, и постепенно функции казначея стали выделяться в особую должность. Казначеями назначались приближенные великого князя, хорошо знавшие как финансовые, так и внешнеполитические дела. Именно они и осуществляли практическое руководство дипломатией. Первыми казначеями стали Ховрины, потомки греков, вышедших из Сурожа, и Траханиоты, греки, прибывшие в свите Софьи Палеолог. Так, казначеем с осени 1491 по конец 1509 г. был Дмитрий Владимирович Ховрин. Помощником казначея уже в XV в. становится печатник, ведавший государственной печатью. Он прикладывал печать к правым грамотам, приставным и другим (ст. 22, 23 Судебника 1497 г.). Первые конкретные сведения о печатниках относятся к началу XVI в. В конце 1503 г. печатником был Юрий Малый Дмитриевич Траханиот.[707]
Одним из наиболее приближенных к государю лиц был постельничий, который распоряжался его «постелью» и, может быть, его личной канцелярией.[708] Г. К. Котошихин писал, что «постельничего чин таков: ведает его царскою постелью. А честью постельничей противо околничего». О постельничих конца XV — начала XVI в. сохранились лишь отрывочные сведения. По генеалогическим данным, постельничим при Иване III был Иван Море. В 1495/96 г. этот чин носили Ерш Отяев и Василий Иванович Сатин. В начале XVI в. постельничим некоторое время был С. Б. Брюхо-Морозов.[709]
Следующими на иерархической лестнице дворцовых чинов находились ясельничие и ловчие. Они вербовались из дворянской мелкоты, но в зависимости от личных качеств могли занимать видное положение при великокняжеском дворе. В конце XV — начале XVI в., в годы, когда известны постельничие, ни ловчие, ни сокольничие не упоминаются. Возможно, лицо, исполнявшее функции постельничего, совмещало их с выполнением обязанностей ловчего. В ноябре 1474 г. ловчим был Григорий Михайлович Перхушков. Осенью 1495 — весной 1496 г. ясельничими были Федор Михайлович Викентьев и Давыд Лихарев. Викентьев продолжал исполнять эту должность и в июне 1496 г. Д. Лихарев был ясельничим в марте 1502 г., когда был назначен в посольство в Большую Орду. Викентьев в 1501 г. проводил разъезд земель. Среди сокольничих, ведавших соколиной охотой, крупной политической фигурой был Михаил Степанович Кляпик (упоминается как сокольничий в 1503 г.) — лицо, приближенное к княжичу Василию. Сокольничие, ловчие, ясельничие и постельничие все время находились при особе великого князя и оказывали влияние на текущую политику. О кравчих, подносивших великому князю чашу с напитками во время празднеств, данных за изучаемый период нет.[710]
706
АСЭИ, т. I, № 541 (1489/90);
708
Ср.:
709
710
ПСРЛ, т. 12, с. 156; АСЭИ, т. I, № 487; т. II, № 330, 424; т. III, № 15; РК, с. 25; АФЗХ, ч. I, № 40, с. 55; ИЛ, с. 144; Сб. РИО, т. 41, с. 418–419;