Столь энергичный натиск заставил Александра Казимировича задуматься над дальнейшими перспективами войны и срочно выехать поближе к театру военных действий. С 13 по 20 сентября 1492 г. он пробыл в Минске. Александр хотел склонить русского государя к миру неожиданным и смелым предложением — выдать за него замуж дочь Ивана III Елену. Со сватовством к Елене и предложением заключить договор в ноябре в Москву прибыло посольство Станислава Глебовича, первое после восшествия на престол Александра. Послы молчали о верховских князьях, но протестовали против захвата Хлепня, Рогачева и сожжения Мценска, Любутска и Мосальска. Предложение о сватовстве было заманчивым. Оно сулило Ивану III новые возможности для закрепления приобретенных земель и давало шанс на наследование всего Великого княжества Литовского.[307] Впрочем, шанс шансом, а реальность реальностью. Поэтому Иван III настаивал на урегулировании спорных территориальных вопросов как предварительном условии для переговоров о браке.
Несколько ранее, в июле 1492 г., для установления союзнических отношений Александр отправил посольство к Менгли-Гирею. Стремясь нейтрализовать эти его действия, Иван III в сентябре направил в Крым К. Заболоцкого, а в «Волохи» — И. А. Плещеева.[308] Впрочем, и сам крымский хан предпочел добрую войну с Литовским княжеством, сулившую ему полон и прибытки, худому миру, и крымская акция Александра успеха не имела. В декабре 1492 г. «поиман» был кн. Ф. И. Бельский «на Луху» (на Средней Волге), где он (очевидно, после 1489 г.) получил вотчину-кормление вместо близкого к порубежью Демона.[309] Схваченный, вероятно, незадолго до того кн. Иван Лукомский показал, что Бельский собирался бежать в Литву.[310] Кн. Федора отправили в заточение в Галич, где он и пробыл до 1497 г. (в этом году его освободили и женили на дочери княгини Анны Рязанской).[311] Впрочем, самого Лукомского постигла страшная участь. Его обвинили в том, что он по поручению Казимира должен был убить или опоить зельем Ивана III. Зелье у него обнаружили, и в январе 1493 г. Лукомский был сожжен в клетке ниже моста через Москву-реку. Торговой казни подверглись двое смольнян-лазутчиков. Эпизод с Бельским и Лукомским не имел влияния на дальнейший ход литовско-русских отношений.
Александр хотел вести переговоры с «позиции силы». Поэтому зимой 1492 г. он посылает под Серпейск и Мезецк войска смоленского воеводы Юрия Глебовича, а также кн. Семена Ивановича Стародубского и друцких князей. Семен Иванович — сын давнишнего врага Василия II Ивана Можайского, бежавшего в Литву в 1454 г. Здесь он получил огромное Стародубское княжество и был женат на сестре князей Семена и Дмитрия Федоровичей Воротынских. Поход, в котором принимал участие его сын Семен, начался удачно. Горожане Серпейска и Можайска сдались литовским воеводам. Но тогда в ответ Иван III отправил войско во главе с кн. Федором Васильевичем Рязанским и Инкой Измайловым (воеводой брата кн. Федора — Ивана). В походе приняли участие и верховские князья, 29 января 1492 г. из Москвы выступили войска кн. М. И. Колышки-Патрикеева, кн. А. В. Оболенского и др. На Луки был послан кн. Д. А. Пенко, в Можайск — кн. В. И. Патрикеев. Из Твери вышла рать кн. Д. В. Щени, из Новгорода — Якова Захарьича, из Пскова — кн. В. Ф. Шуйского. Узнав о приближении русских войск, Юрий Глебович и Семен Иванович бежали. Мезецк сдался на милость победителей и поэтому был пощажен. Серпейск и Опаков были взяты и сожжены. Более 500 полоняников брошено было в заточение. Одновременно войска князей Д. В. Щени и В. И. Патрикеева осадили и взяли Вязьму. Ее жители принесли присягу на верность Ивану III, поэтому их оставили в покое.[312]
Успехи русских войск были столь значительны, что в начале 1493 г. Александр ожидал их дальнейшего продвижения в глубь Литовского княжества и отдал распоряжение Юрию Глебовичу готовить Смоленск к обороне. Но со взятием Вязьмы, Мезецка, Серпейска и Опакова военные действия Ивана III против Литвы практически прекратились. 5 января 1493 г. в Литву была послана миссия Д. Загряжского, сообщившего о переходе на русскую сторону князей С. Ф. Воротынского, А. В. и В. В. Белевских, М. Р. Мезецкого и А. Ю. Вяземского.[313] Ответа на посольство не последовало.
Видя полный провал военной демонстрации, Александр в марте 1493 г. отправил ко двору Яна Ольбрахта посольство с просьбой о помощи против «московита». Но время шло, ответ от короля все не приходил и литовскому князю пришлось возобновить дипломатический зондаж. В марте-июне велась переписка с новгородскими наместниками, а в конце июня — начале июля Москву посетила миссия Андрея Олехновича и Войтеха Яновича. В ходе переговоров обсуждались и вопросы о судьбах верховских князей и о территории, занятой русскими войсками. Александр настаивал, чтобы русский государь «отпустил доброволне» С. Ф. Воротынского, А. В. и В. В. Белевских и М. Р. Мезецкого, вернул Вязьму и другие города. Но Иван III отвечал, что Воротынские и другие верховские княжата — «наши слуги старые»; как и вяземские княжата, они «служили предком нашим».[314]
307
309
ПСРЛ, т. 15, стлб. 501. Дата Владимирского летописца (1491 г.) неверна (ПСРЛ, т. 30, с. 137).
310
Подобные случаи бывали: в ноябре 1492 г. в Литву бежал Ю. Елизаров (ПСРЛ, т. 8, с. 227; т. 12, с. 234).
312
ПСРЛ, т. 6, с. 240; т. 8, с. 225–226;
314