Мальчик закончил с едой первым. Он обратил к Фолку открытое и честное лицо.
— Благодарю вас, капитан. Я наелся до отвала.
Фолк улыбнулся, в то время как сестра мальчика — он назвал ее Дианой? — поджала губы, услышав его слова.
— Я знаю, каково это: быть голодным и несправедливо обиженным. — Разве он сможет это забыть. Испанские тюрьмы никогда не будут напоминать «Кларидж»[10]. — Расскажите мне, что произошло.
Диана Кем-бы-она-ни-была начала рассказ.
— Мой брат… — она бросила на него взгляд, который мог бы содрать краску со стены, — …должен был сопровождать меня из Плимута в Торки. Я учусь в школе в Бате, и приехала сюда в почтовой карете.
И на том спасибо. Очевидно, что она благородного воспитания, так как понимает тонкости сопровождения, даже со стороны младшего брата. Жаль, что отец не сопровождает их, подумал Фолк.
— А ты? — спросил капитан, поворачиваясь к брату, ответившему сестре таким же сердитым взглядом. — Растратил свои средства. Нет ничего такого, в чем нельзя было бы признаться.
Капитан знал, что мог бы сделать замечание более мягким тоном, но мальчик не обиделся на его резкость.
— После того, как я снял для нас здесь комнату, я потерял деньги на проезд в экипаже, — ответил он, не выбирая слов и не мямля. — Мама дала мне точную сумму, но вот что произошло.
Он сунул руку под короткое пальто, вытащил кошелек и продел указательный палец в дырку на дне.
— Не знаю, как это случилось. Я искал деньги по всему Плимуту.
— Это не самый честный город в Англии, — проговорил Фолк. — Я тоже терял здесь деньги. — Нет необходимости сообщать пареньку, что он терял их во время виста и любовных похождений. — Сколько вам нужно оплатить за проезд?
Брат с сестрой одновременно посмотрели друг на друга, нужда сражалась с правилами приличия. Нужда победила, и Диана прошептала небольшую сумму, которую Фолк быстро вынул из собственного кошелька — у которого не было дыры снизу — и положил к ним на стол.
— Это трудность легко преодолеть, — заявил он, улыбаясь, чтобы успокоить их.
Девочка покраснела, что ей очень шло.
— Мы благодарны вам и останемся у вас в долгу.
Что касается Фолка, то с этим ничего нельзя было поделать.
— Никаких долгов передо мной, — весело заверил он их. — Назовите это рождественским подарком от человека, который не хочет, чтобы дети застряли в порту Плимута.
— Капитан, моя мать будет вне себя, если не сможет вернуть вам деньги. Можете ли вы записать для меня свой почтовый адрес? — спросила Диана.
Он пожал плечами.
— Адресуйте письмо просто сюда, в «Дрейк», на имя капитана Фолка.
Джеремия оказался не готов к тому, как дети посмотрели на него, а затем переглянулись, и снова уставились ему в лицо.
— Капитан Фолк? — спросил мальчик.
— Он самый. — Они все еще смотрели на него широко раскрытыми глазами. — Я должен знать вас?
Юная леди покачала головой.
— Я… я не знаю. Может быть, в военно-морском флоте несколько капитанов по фамилии Фолк.
— Кроме меня, есть еще Александр, Эдвард, Мартин и кое-кто, с гордостью носящий имя Октавиана. Утверждает, что его отец был латинистом. Мы зовем его Цезарем.
Мальчик улыбнулся в ответ на это, но не его сестра. То, что произошло следом, тронуло его. Фолк с изумлением наблюдал, как на глазах юной леди появились слезы.
— Не говорите мне, что вы останетесь в гостинице на Рождество, — воскликнула она, словно подстрекая его повторить то, что он только что сказал.
— Так и есть. Я только что покинул «Спартанец» и мне некуда идти. Эй, послушайте, это ведь не трагедия. Пожалуйста, не делайте этого!
Она начала плакать по-настоящему. Фолк торопливо достал носовой платок, надеясь, что это не тот, которым он вытирал порезы на подбородке во время бритья.
— Боже мой, не надо! — вскричал он, стараясь говорить негромко. Не хватало еще, чтобы какой-нибудь бдительный посетитель подумал, что он обижает этих детей.
Диана быстро осушила глаза и, прищурившись, посмотрела на брата, не рискнет ли тот сделать какое-нибудь замечание.
— Так принято, капитан, — ответила она, стремясь говорить с достоинством, не присущим ее годам, но вполне достижимым. — Все должны быть дома на Рождество.
— Я полностью согласен. Обещаю, что в следующем году у меня будет место, куда отправиться.
— Обещаете? — спросила она.
— Положа руку на сердце, если это поможет, — поклялся Фолк, думая, что когда-нибудь эта девочка станет прекрасной матерью для сыновей. Бог свидетель, его она запугала.
От пустопорожней болтовни его спасло только прибытие прибрежного экипажа. Мальчик немедленно вскочил на ноги.
— Пойдем, Диана. Я возьму тебе место внутри, но сам хочу сидеть сверху.
— Он сильно простудится при этом, а мама будет обеспокоена, — пробормотала Диана. — Один момент! — С подлинным изяществом она присела в реверансе перед Фолком, а потом сверлила брата взглядом, пока тот не изобразил поклон.
Фолк поклонился в ответ.
— Так и быть. Я желаю вам счастливого Рождества. Кстати, я представился вам, но вы так и не сообщили мне свои имена.
— О! — ответила она, прижав руку ко рту от подобного нарушения приличий, отчего стала выглядеть намного моложе. — Я — Диана Мирс, а это мой брат, Джем.
— Джим! — Он не смог удержаться. Это имя вырвалось у него очень громко, словно Джеремия все еще стоял на своем квартердеке. Нетерпеливые пассажиры экипажа, стоявшие в конце очереди, с удивлением оглянулись.
Мальчик тоже обернулся, улыбаясь от того, что услышал свое имя, и Фолк понял, где он видел его прежде. Слава Богу, что Ианта назвала своего сына Джеймсом, а не Уильямом, в честь напыщенного дедушки мальчика.
— Джим Мирс, — повторил капитан. — Мисс Мирс. Я хорошо знал вашего отца.
Диана Мирс улыбнулась, и он внезапно узнал и эту улыбку тоже.
— Вы знаете больше, чем мы, капитан, — ответила она. — Джем, конечно же, никогда не видел его, а у меня о нем только незначительные воспоминания.
— Я знаю, знаю. Вам было всего пять лет, — проговорил он, не в силах удержаться от тоски в собственном голосе.
Диана не знала, что сказать, а времени объясняться не было, так как очередь начала двигаться. Фолк шагал рядом с детьми Мирс, твердо решив устроить их в экипаже и почти не желая выпускать их из вида теперь, когда узнал, кто они такие. Он проследил, как погрузили их багаж, а затем подсадил мисс Мирс в карету, в то время как Джем вскарабкался на крышу.
— Сделайте кое-что для меня. Передайте вашей матери привет от капитана Фолка, хорошо?
Она кивнула.
— Спасибо за вашу доброту, капитан.
Фолк наблюдал за дряхлым прибрежным экипажем, пока тот не скрылся из вида за углом Барбикана[11]. Она похожа на мать.
Джеремия стоял там довольно долго. Наконец, дождь со снегом загнал его внутрь, где капитан последовал за миссис Филлион в кладовую, чтобы выполнить неприятную задачу, которую она поставила перед ним. Сперва он направился к тому ряду, где миссис Филлион хранила его дневники. Фолк знал, что на него бесполезно рассчитывать, как только он возьмет в руки дневник, но он не обещал провести инвентаризацию всей кладовой за один день.
Вначале он обратился к записи от 21 октября 1805 года, как и ожидал от себя, особенно потому, что все, о чем он мог сейчас думать — это Джим Мирс. Более точно, он обратился к 31 октября. Десять дней прошло перед тем, как у него появилась возможность урвать более одной минуты для записи после титанической борьбы. Трафальгар стал сражением, запоминающимся на всю жизнь; битвой, итоги которой будут пересматриваться на протяжении всего нового века. Как единственный выживший лейтенант на «Завоевателе», Фолк запомнил Трафальгар сквозь дымку, пронизанную шумом и смертью.
Джим Мирс умер на его руках на квартердеке, пронзенный насквозь острым обломком перил. С того момента до 31 октября Фолк почти не спал, так как выполнял работу за троих и пытался не думать о своем друге, погибшем и похороненном в морской глубине.
11
Прибрежная часть Плимута; исторический центр, включающий старый плимутский порт, мощеные узкие улочки и елизаветинские сады.