Постовой:
— Ну, теперь не глядя
Мы дойдём с тобой.
— Да, теперь найдёте,
Наконец!!!
И смеются тёти:
— Молодец!
— Да, без затрудненья
Мы найдём теперь.
В это же мгновенье
Постучали в дверь.
Тут же после стука
Бабушка вошла
И, увидев внука,
Руки развела:
— Мы уж побывали
В десяти местах.
Мы уже искали
И… в кустах…
Вот придёт с работы,
Расскажу отцу…
Пробежала радость
По её лицу!
Словно кто-то мелом
Выбелил сады!
На асфальте белом
Белые следы!
Беленькие ёлки,
Площадь вся бела!
Белые иголки,
Белая ветла…
Кто же белит мелом,
Кто же это, кто?!
Даже Ленин в белом
Плащ-пальто!
Люди
И дорога —
Вся белым-бела!
Та, что до порога
Вовку довела
С белой остановки
Прямо на вокзал!
Та, что Ленин Вовке
Указал!!!
РЯБИНА
Купол неба ясный,
Голубой, бездонный!
Кисть рябины красной
Тянется в ладони.
У корней кустится
Зелень негустая…
Хочет опуститься
Красногрудок стая.
Осень протрубили
Журавли высоко…
Ягоды рябины
Брызжут красным соком.
Листья на осине
Могут загореться…
Птицам на рябине
Хочется погреться.
ТРЯСОГУЗКА
Я — лесная птичка,
Ростом невеличка.
Я снесла лишь два яйца —
Появилось три птенца.
Два красивы, хлопотливы,
А один — рябой, крикливый
Он и вырос всех крупнее.
Только знал он — ел и ел.
Из гнезда лететь не смея,
Петь, как эти, не хотел.
Я из силы выбивалась,
Прокормить его старалась.
И его растила долго.
Столько было с ним хлопот!
Улетел птенец за Волгу,
В стороне от нас живёт.
Поселился на суку
И поёт: ку-ку, ку-ку!
Чей он птенчик, не пойму?
Кто был матерью ему?
ЛЕБЕДИ
Словно облако белое,
В небо вновь улетает
Перелётная смелая
Лебединая стая!
Пролетает над сёлами,
Над лугами, над бором.
Дети вышли весёлыми
И встречают их хором:
— Поселяйтесь здесь парами,
— Чтобы вылететь стаей!
Над гнездовьями старыми
Встанет зелень густая.
Оживёт и наполнится
Шумом роща и поле…
И надолго запомнится
Птицам это раздолье.
Если в стае единой
Все взлетят они разом,
В белизне лебединой
Солнце скроется сразу!
Георгий ЕФИМОВ
МУЖЕСТВО
(Лирическая поэма)
Что же это?
Видно, до беды
Он дошёл. И жизнь проходит мимо.
Только мать подаст ему воды —
Снова жажда душит нестерпимо.
Языком едва он шевелит,
Открывает еле-еле губы…
Или ветер за окном трубит,
Или вновь зовут в дорогу трубы?!
Ой, как солнце жаркое печёт —
Только бы воды попить немного…
И Палюк не струсит. Он пойдёт,
Не страшна суровая дорога!
Он пойдёт… Нет, он идёт уже,
И ему шагать совсем не больно.
Так легко и тихо на душе,
Что от счастья он запел невольно…
Кто же, кто же скажет, почему
Он лежит, не стонет, терпеливо?
Мать опять склоняется к нему,
Подавая воду торопливо…
Мама в белом?.. Всё в глазах бело…
Вспомнить хочет — память отключилась.
Неужели снегу намело?
Иль беда негаданно случилась?
Нет! Не верит он. Не может быть…
Мама в белой, словно снег, одежде.
— Мам, не плачь! Я буду, буду жить
И смеяться, и шутить, как прежде.
Не вчера ль ловил в пруду язей,
С удочкою сев с утра на берег?
Не вчера ли он в кругу друзей
По широкой набережной бегал?
Снова зазвенит задорный смех,
Жаворонком в небе ясном рея…
…И не он ли прыгал выше всех?
И не он ли плавал всех быстрее?
Загорая, бегали они,
Словно братья, на песке лежали.
От Цивиля{2} солнечные дни
Звали их в заоблачные дали.
Их манили, словно листьев медь,
Метеоров яркие метели.
Можно ли им к звёздам полететь
С Андрияном вместе, знать хотели.
Верили, что мастерство и труд
Их прославят; будут знамениты.
Те края, что ныне не обжиты,
По призыву сердца обживут.
Светом неземным озарены
(Так по телевизору покажут),
С кратера Сатурна иль Луны
Матерям рукой они помашут…
Эх, мечты! Крылатые мечты!
Их мечта ещё не будет поздней.
Не от их ли вечной красоты
Нами в космос путь проложен звёздный?
За рекой, на скошенном лугу,
Друг сказал однажды Палюку:
— Мы покуда вырастем с тобой,
Все откроют в космосе, пожалуй,
Нет, Палюк, как видимо, судьбой
Мы с тобой обижены — вот жалость.
Посмотрел ему в глаза Палюк:
— Зря ты беспокоишься, мой друг.
Туго закрутилась спора нить,
Зёрна мыслей в сердце оставляя…
Верили, что им-то жить и жить,
Свой народ делами прославляя!
Что же это? Тяжелеют руки.
Трудно даже пальцем шевельнуть.
Что я слышу? Не рыданий звуки?
Разве умирает кто-нибудь?
— Мама!
— Что, сынок?
— Уходит сила…
Отчего в глазах белым-бело?
Может, это снегу намело?
— Нет, вчера я стены побелила.
Как росинки жаркие из глаз,
Слёзы обжигают нестерпимо.
Неужели именно сейчас
Жизнь и радость — всё проходит мимо?
Не сугроб ли под окном горит?
…Мать, над сыном в горести склоняясь,
Всё о чем-то тихо говорит,
Горестно сквозь слёзы улыбаясь.
И друзья опять у Палюка.
Ощущает воспалённым взглядом:
Снова на покос идут в луга,
Напевают и смеются рядом.
Им легко представить на лугах,
Что не косы вовсе и не грабли —
Это у чапаевцев в руках
От росы сверкающие сабли!
Запах сена! До чего хорош…
Даже с лугом расставаться жалко.
И под солнцем так желтеет рожь,
Словно через день настанет жатва.
И в сияньи солнечного дня
Звон косы над лугом раздаётся.
И над полем, молодо звеня,
Песня, словно птица, в небо рвётся!
«Мы хотим, чтоб с каждым новым днём,
С каждым новым и грядущим годом
Родина моя — мой светлый дом —
К счастью шла под мирным небосводом.
Мы хотим в работе — не в бою —
На заводе, на колхозной пашне
Родину любимую свою
Сделать и могучее, и краше!
Светлые, как в сказке, города
Мы в тайге завьюженной построим!
Но позором чёрным никогда
Имена свои мы не покроем…»
…Снова закружилась голова,
Словно пуля в голову попала.
Прикипают на губах слова,
Дышит тяжело он и устало.
А ведь только, только что вчера