Как пал предатель на колениИ каялся — на этой сценеЗадерживать не будем взор.Что тут поделаешь, всегдаПлевки в историю опасны;Закону времени подвластныИ биосфера, и звезда,И толпы пьяных мужиков,И ордена часовщиков.Как не росло бы самомненьеУ избранного шельмеца,С Железной Волей Провиденья,С Законом Высшего ТворцаЕму тягаться не дано;Играть в великое — смешно.
Пора теперь будить народ,Руслан с кольцом к нему идет,Душа не сгинет в долгих снах,Кольцо России — круг нетленный,Кольцо — любви нетленный знакИ символ вечности Вселенной.Кольцо Руслана на путиЭтнического всплеска росса;Здесь нам никак не обойтиНационального вопроса.
По нациям нигде сейчасНе сыщешь сведений в канонах,Но два определенья оныхЗвучат, как классика для нас,Одно — (не вышел бы конфузС демократической натурой!)Дал Сталин: Нация — союзНарода с общею культурой,Круг общих радостей и бедНа территории единой,И на дороге жизни длиннойОдних традиций давний след.От Пушкина добавку дам:«Любовь к отеческим гробам».В классификации такойСебя любой найти сумеет,Кроме бандита и еврея.«Историк» Герцль — изрядный плутСионистического толкаИздал небезызвестный труд,Где нации дана трактовка:«Те, кто в рассеянии векаИдею пестуют до гроба,Те, против общего врагаКого объединяет злоба,Имеют полные правБыть нацией!» — Ну, голова!Желающий, поди, проверь!В такую схему на серьезеНикто не впишется теперь,Кроме S-ида и мафиози!
Оставлен меч! Добра и злаУже он разграничил силы.Кольцо касается Людмилы.С вопросом: «Долго я спала?»Красавица глаза открыла,Затем вздыхает и встает.Сбылось: С Предиктором народИстория соединила.
Тем завершаем наш рассказ,Да и столетье на исходе.Раз ожила душа в народе,Зажили дружно. В добрый час!Владимир больше не страдал,Причем Руслану, словно сыну,Все царство, а не половинуПо акту строго передал.И даже карлу оправдали,Учитывая дряхлость лет,Его пристроили в Совет,Но права голоса не дали.Наину видели не разВ каком-то кооперативе,Но не в Москве, а в Тель-Авиве,Бог в помощь! Лишь бы не у нас,У наших аллергия к ней…
Но то — дела грядущих дней…
ЭПИЛОГ
С кем холодно, а с кем любя,Читатель, нам пора прощаться.Возможно, мы теперь тебяНастроим чаще обращатьсяИ к фарисейским письменам,И к книгам Первого Поэта.Как решена задача эта,Судить, естественно, не нам.Конечно, автор будет радТвое увидеть пониманье,Что повесть — пусть и подражанье,Но не отпетый плагиат.Ведь мы не шли бы напролом,Но повседневная отраваЛюдей враньем дает нам правоПод неизведанным угломВзглянуть на лирику и драму,И на «коломенскую даму».Вдруг кто-то и задаст вопрос,Как мог картежник знаменитыйЧеКа-линский сказать всерьез:Не «бита» дама, а «убита»?Нелюбознательный сглотнетВсе, как библейские рассказы:Исход, Синайский турпоход,Содом и прочие проказы.Кому же истина милей,И кто с рассудком не в разладе,Тот доберется, где «теплей»:Ну, например, к «Гавриилиаде».Или пробитую не разУвидев в «Выстреле» картину,Найдет швейцарскую вершину —Тому на пользу наш рассказ.Глядишь, толковый демократИ повернет направо «Взгляд».И чем быстрей очнется он,Тем раньше умереть могла быПрограмма «Обезьяньей лапы»,Подкинутая князю в сон.Нас бьют приемами простыми,Чтоб стала наша голова,«Как иудейская пустыня,И как алтарь без божества».А «дуэлянты» с двух концовДруг друга кроют «Аргументом»,Являются ли документомЛистки «сионских мудрецов»?Но разве в том, скажите, суть,Реальность это или сказки?Факт то, что кто-то, как по смазке,Проводит в жизнь всю эту муть.Потом смекнете! Разве могБез правой половины мозгВсех «мудрецов» сионской школыТакой состряпать приговор?Скорей, лихие «протоколы»Слепил швейцарский Черномор,Подбросив, как бы мимоходом,Свой труд масонскому «уму».А тот духовную чумуРазнес по странам и народам.
* * *
И, наконец, когда меж книгВам попадется идиотскийКакой-нибудь дебильно-бродскийАбстрактно-вознесенский стих,То, и помывши руки мылом,Вы для острастки все равноПрочтите Пушкина, чтоб былоС вас смыто черное пятно.
Как видите, все доходчиво и однозначно понятно, но только после прочтения Пушкина и прозы расшифровки.
Так Пушкин задолго до современных социологов и философов дал истинный метод творческого постижения общего хода вещей:
«Провидение не Алгебра. — Ум человеческий, по простонародному выражению, не пророк а угадчик, он видит общий ход вещей и может выводить из оного глубокие предположения, часто оправданные временем, но невозможно ему предвидеть случая — мощного мгновенного орудия Провидения[82]».
Непредвиденный случай — мощное мгновенное орудие Провидения — при взгляде на Мироздание с точки зрения индивида и общества представляет собой замыкание отрицательных обратных связей в иерархически высшем объемлющем управлении: отрицательных — не в том смысле, что отрицательные обратные связи — объективно плохие, хотя кем-то могут восприниматься и в таковом качестве, а в том смысле, что через отрицательные обратные связи подавляется уклонение от идеала, предопределённого иерархически наивысшим управлением Вседержителя.
Проявление гениальности в художественном творчестве — личностное восприятие возможных вариантов развития будущего с исчезающе малой вероятностью, устойчивое управление которыми в переходных процессах способно до неузнаваемости преобразить мир.
И тайна гениальности, особого дара Пушкина — в этом. Как поэт, художник, человек с богатым воображением и развитой интуицией, он среди всех прочих вариантов будущего видел и варианты с исчезающе малой вероятностью их реализации. Отображая их в иносказательных образах через символику, доступную и понятную большинству простого народа, он тем самым в обход сознания через подсознание (благодаря неантагонистичной системе оглашений и умолчаний) формировал матрицу возможных состояний будущего России.
В результате — семь поколений многих народов, живущих на необъятных просторах нашей Родины, росли и воспитывались под воздействием особой притягательности его символики, формируя при этом соборный интеллект — необходимую основу для развития особой цивилизации, в которой непосредственное участие в созидательном творческом процессе принимают все читатели Пушкина.
Четвертая редакция завершена 5 мая 1999 г.
вернутьсяА.С.Пушкин. “О втором томе “Истории русского народа” Полевого”. (1830 г.). Цитировано по Полному академическому собранию сочинений в 17 томах, переизданному в 1996 г. в издательстве “Воскресенье” на основе издания АН СССР 1949 г., с. 127. Слово “случая” выделено, самим А.С.Пушкиным. В изданиях, вышедших ранее 1917 г., слово “случая” не выделяли и после него ставили точку, выбрасывая текст «— мощного мгновенного орудия Провидения» (см., в частности, издание А.С.Суворина 1887 г. и издание под ред. П.О.Морозова 1909 г.): дореволюционная цензура полагала, что человеку, не получившему специального богословского образования, не престало рассуждать о Провидении, вследствие чего его мнения по этим вопросам до общества доводить не следует, дабы не подрывать ими авторитет казенного богословия; а церковь не относила Солнце Русской поэзии к числу писателей, произведения которых последующим поколениям богословов пристало цитировать и комментировать в своих трактатах. В эпоху господства исторического материализма издатели А.С.Пушкина оказались честнее, нежели их верующие в Бога предшественники, и привели мнение А.С.Пушкина по этому вопросу без изъятий.