<1894>
Серов В. А.
«Солдатушки, бравы ребятушки!
Где же ваша слава?»
Журнал «Жупел», 1905, № 1
Песня о Буревестнике
[10]
Над седой равниной моря ветер тучи собирает. Между тучами и морем гордо реет Буревестник, черной молнии подобный.
То крылом волны касаясь, то стрелой взмывая к тучам, он кричит, и — тучи слышат радость в смелом крике птицы.
В этом крике — жажда бури! Силу гнева, пламя страсти и уверенность в победе слышат тучи в этом крике.
Чайки стонут перед бурей, — стонут, мечутся над морем и на дно его готовы спрятать ужас свой пред бурей.
И гагары тоже стонут, — им, гагарам, недоступно наслажденье битвой жизни: гром ударов их пугает.
Глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах… Только гордый Буревестник реет смело и свободно над седым от пены морем!
Все мрачней и ниже тучи опускаются над морем, и поют, и рвутся волны к высоте навстречу грому.
Гром грохочет. В пене гнева стонут волны, с ветром споря. Вот охватывает ветер стаи волн объятьем крепким и бросает их с размаху в дикой злобе на утесы, разбивая в пыль и брызги изумрудные громады.
Буревестник с криком реет, черной молнии подобный, как стрела пронзает тучи, пену волн крылом срывает.
Вот он носится, как демон, — гордый, черный демон бури, — и смеется, и рыдает… Он над тучами смеется, он от радости рыдает!
В гневе грома — чуткий демон, — он давно усталость слышит, он уверен, что не скроют тучи солнца, — нет, не скроют!
Ветер воет… Гром грохочет…
Синим пламенем пылают стаи туч над бездной моря. Море ловит стрелы молний и в своей пучине гасит. Точно огненные змеи, вьются в море, исчезая, отраженья этих молний.
— Буря! Скоро грянет буря!
Это смелый Буревестник гордо реет между молний над ревущим гневно морем; то кричит пророк победы:
— Пусть сильнее грянет буря!..
<1901>
Я — гулкий медный рев, рожденный жизни бездной,
Злой крик набата я!
Груб твердый голос мой, тяжел язык железный,
Из меди — грудь моя!
И с вашим пением не может слиться вместе
Мой голос: он поет
Обиду кровную, а сердце — песню мести
В груди моей кует!
Из грязи выходец, я жил в болотной тине,
И в муках возмужал.
Суровый рок меня от юных дней доныне
Давил и унижал.
О да! Судьба меня всю жизнь нещадно била;
Душа моя — в крови…
И в сердце, где теперь еще осталась сила,
Нет больше слов любви!
Я лишь суровые слова и мысли знаю,
Я весь, всегда — в огне…
И песнь моя — дика, и в слово «проклинаю!»
Слилося все во мне!
<1901>
Некрасива песнь моя —
Знаю я!
Не похож я на певца —
Я похож на кузнеца.
Я для кузницы рожден,
Я — силен!
Пышет горн в груди моей:
Не слова, а угли в ней!
Песню молотом кую,
Раздувает песнь мою
Грусть моя!
В искрах я!
Я хотел бы вас любить,
Но не в силах нежным быть:
Нет — я груб!
Ласки сумрачны мои:
Не идут слова любви
С жарких губ.
Кто-то в сердце шепчет мне:
«Слишком прям ты и суров —
Не скуешь ты нежных слов
На огне!
Лучше молот кузнеца
Подними в руке твоей
И в железные сердца —
Бей!»
<1901>
«Колокольчики-бубенчики звенят…»
Колокольчики-бубенчики звенят,
Простодушную рассказывают быль…
Тройка мчится, комья снежные летят,
Обдает лицо серебряная пыль!
Нет ни звездочки на темных небесах,
Только видно, как мелькают огоньки.
Не смолкает звон малиновый в ушах,
В сердце нету ни заботы, ни тоски.
Эх! лети, душа, отдайся вся мечте,
Потоните, хороводы бледных лиц!
Очи милые мне светят в темноте
Из-под черных, из-под бархатных ресниц…
Эй, вы, шире, сторонитесь, раздавлю!
Бесконечно, жадно хочется мне жить!
И дороги никому не уступлю,
Я умею ненавидеть и любить…
Ручка нежная прижалась в рукаве…
Не пришлось бы мне лелеять той руки.
Да от снежной пыли мутно в голове,
Да баюкают бубенчики-звонки!
Простодушные бубенчики-друзья,
Говорливые союзники любви,
Замолчите вы, лукаво затая
Тайны нежные, заветные мои!
вернуться
Песня о Буревестнике. — Стихотворение М. Горького в прозе стало, по выражению Е. Ярославского, «боевой песнью революции), имело огромное пропагандистское революционное значение. «Вряд ли в нашей литературе, — писал Е. Ярославский, — можно найти произведение, которое выдержало бы столько изданий, как «Буревестник» Горького. Его перепечатывали в каждом городе, он распространялся в экземплярах, отпечатанных на гектографе и на пишущей машинке, его переписывали от руки, его читали и перечитывали в рабочих кружках и в кружках учащихся. Вероятно, тираж «Буревестника» в те годы равнялся нескольким миллионам» (сб. «Революционный путь Горького». М. — Л., 1933, с. 9).
вернуться
Скиталец(псевд.: наст. имя — Степан Гаврилович Петров; 1869–1941) родился под Самарой. Учился в учительской семинарии, откуда был исключен за политическую неблагонадежность. Сменил множество профессий (писец, певчий и т. д.), бродил по югу России. В 1897–1900 годах сотрудничал в «Самарской газете». В 1900 году опубликовал свое первое значительное произведение (рассказ «Октава»). Был членом литературного кружка «Среда». Большое участие в его литературной судьбе принимал М. Горький, редактировавший первый том его «Рассказов и песен» в издательстве «Знание». С 1922 по 1934 год находился в эмиграции.
Стихотворения Скитальца печатаются по тексту издания: М. Горький и поэты «Знания). Л., «Советский писатель» («Библиотека поэта». Большая серия), 1958.
вернуться
Колокол, Кузнец, «Я оторван от жизни родимых полей…». — Эти стихотворения Скитальца были при первой публикации тщательно отредактированы М. Горьким.