Подведем некоторые итоги.
1. На рубеже XIII–XIV вв. в Твери впервые после Батыева нашествия зарождается идея сопротивления ордынским ханам. Противницей ее выступает Москва, ориентирующаяся на развитие связей великокняжеской власти с Ордой. Победителем в этом противостоянии стала Москва, опиравшаяся на военную поддержку Орды и воспринявшая ордынскую систему властвования.
2. В то же время, современники этих событий рассматривали в качестве истинных защитников православия именно проигравшую Тверь и тверских князей (многие из которых были убиты в Орде). Идеалом человека в источниках середины XIII первой трети XIV в. продолжает оставаться новый Иов, терпением и верой добивающийся исправления грехов, а также князья-мученики, готовые добровольно принести себя в жертву за спасение многыя душа.
3. В представлении древнерусских авторов середины XIII первой трети XIV в. власть ордынских ханов была вполне легитимной, Богом установленной; законность ее пока не ставилась под сомнение.
Лекция 10
ДМИТРИЙ ДОНСКОЙ: НА ПОЛЕ КУЛИКОВОМ И ЗА ЕГО ПРЕДЕЛАМИ
Несомненно, Куликовская битва относится к числу событий самых значительных для исторического сознания и самоидентификации русского человека. Показательно, что в 1980 г. в СССР с большой помпой отпраздновали 600-летний юбилей победы над Мамаем, в то время как гораздо более круглая и, казалось бы, более важная дата, приходившаяся на тот же год, полутысячелетие (!) освобождения Руси от монгольского владычества осталась практически незамеченной. Естественно, дело не в датах с двумя нулями (не будем забывать, что десятеричная система счета всего лишь условность, к которой мы привыкли). Тем более что все равно никто за исключением Президиума Академии Наук не знал, когда же именно исполняется ровно 600 лет со дня знаменитой битвы. Официально празднования прошли 8 сентября (которым Мамаево побоище помечено в летописи), в то время как это дата юлианская, а для того, чтобы ее правильно перевести на григорианский календарь для XIV в. следует прибавлять 8 дней. Другими словами, по всем правилам, юбилей следовало праздновать 16 сентября.
Столь возвышенное отношение к Куликовской битве сформировалось в значительной степени благодаря древнерусским книжникам. На протяжении многих десятилетий они неоднократно возвращались к сражению, произошедшему в 1380 г. на Куликовом поле. При этом описания обрастали все новыми и новыми подробностями, чтобы приблизительно к середине XV в. приобрести тот вид, который вполне соответствует современным средним представлениям о Мамаевом побоище. К числу источников, объединяемых в так называемые памятники Куликовского цикла, относятся летописные повести «Задонщина», «Сказание о Мамаевом побоище», а также «Слово о житии и преставлении Дмитрия Ивановича».
История памятников Куликовского цикла выстраивается, по большей части, на основании текстологических наблюдений над их текстами. Однако взаимоотношения текстов данных источников столь сложны, что сплошь и рядом не позволяют прийти к однозначным выводам. Поэтому датировки отдельных произведений этого цикла носят приблизительный характер.
Судя по всему, наиболее ранними являются тексты летописной повести о Куликовской битве. Впрочем, они сохранились в двух редакциях: краткой (в составе Симеоновской летописи, Рогожского летописца и Московско-Академического списка Суздальской летописи) и пространной (в составе Софийской первой и Новгородской четвертой летописей, восходящих к общему протографу так называемому своду 1448 г.)[530].
В свое время А. А. Шахматов пришел к выводу, что краткий летописный рассказ о Мамаевом побоище имеет
«…все черты первоначальной записи, а не позднейшего сокращения»[531].
Следовательно, его появление должно было предшествовать созданию пространной версии того же повествования. Однако несколько позже, не без влияния трудов С. К. Шамбинаго[532], А. А. Шахматов отказался от этого заключения, заявив, что
«…повесть по Симеоновской летописи, которую я одно время был склонен признать древнею записью о Куликовской битве, не больше, как извлечение из обычной повести»[533].
Лишь в последние десятилетия исследователи сошлись на том, что первоначально все-таки А. А. Шахматов
«…был прав, когда оценил рассказ…о великом побоище иже на Дону как древнейшее сообщение о Куликовской битве»[534].
530
Шахматов А. А. Обозрение русских летописных сводов XIV–XVI вв. М.; Л., 1938. С. 153, 184, 212. По мнению современной исследовательницы М. А. Салминой, развитие пространной повести шло в основном в двух направлениях: одну линию, идущую от…свода 1448 года, представляют Новгородская IV, Новгородская V летописи, Летопись Авраамки, Суп-ральский список, изданный М. А. Оболенским, и другие, вторую Софийская I и летописи, восходящие к ней (подробнее см.: СалминаМ.А. Летописная Повесть о Куликовской битве и Задонщина // Слово о полку Игореве и памятники Куликовского цикла: К вопросу о времени написания Слова. М.; Л, 1966. С. 345–355). Попутно нельзя не отметить, что датировка памятников Куликовского цикла всегда имеет вполне ощутимый политический привкус, поскольку тесно связана с проблемой датировки Слова о полку Игореве.
531
Шахматов А.А. Общерусские летописные своды XIV и XV вв.//Журнал Министерства народного просвещения. 1901. Ноябрь. С. 65.
533
Шахматов А. А. Отзыв о сочинении С. К. Шамбинаго: Повести о Мамаевом побоище. СПб., 1906//0тчет о двенадцатом присуждении премий митрополита Макария. СПб., 1910. С. 104.