По мнению Даниила, счастливая женитьба может легко превратиться в несчастье: стоит лишь заполучить в качестве приложения к богатому тестю злую или злообразную жену. В чем, собственно, состоит первое качество, определить довольно трудно. Гораздо проще, кажется, уяснить, почему дивее дива, иже кто жену поимает злобразну прибытка ради[665]. Тем не менее, злость жены тоже находит свое определение:
«…Ту лепше ми волъ буръ вести в дом свой, неже зла жена поняти. Волъ бо ни молвить, ни зла мыслить, А зла жена бьема бесеться, а кротима высится; Въ богатестве гордость приемлеть, а в убожестве иных осужаеть[666].Зла бо жена ни учениа слушаеть, ни церковника чтить, ни Бога ся боить, ни людей ся стыдить, но всех укоряет и всех осужаеть»[667].
Вывод: «Несть на земли лютей женской злобы»[668]- Ясное дело, что наделенная такими качествами злая жена гостиница неуповаема[669], кощунница бесовская, мирский мятежь, ослепление уму, началница всякой злобе; въ церкви — бесовская мытница: поборница греху[670], лютая печаль, истощение дому[671] и, наконец, засада от спасениа[672] последнее, возможно, самое важное.
Несомненно, все это заставляет Даниила с опаской относиться даже к супруге, внешний вид которой его вполне устраивает:
«…Аще который муж смотрить на красоту жены своеа и на ея ласковая словеса и льстива, а делъ ея не испытаеть, то дай Богъ ему трясцею болети, да будеть проклят»[673].
Жена же злообразная (образ которой постепенно вытесняет жену) усугубляет все эти качества своей внешностью:
«…Видех жену злообразну, приничюще к зерцалу и мажущися румянцемъ, и рех ей: «Не зри в зерцало, видевше бо нелепоту лица своего, зане болшую печаль приимеши»[674]
В поздней редакции (собственно, в «Молении») этот образ обретает новые черты:
«…Паки видев жену злообразну, кривозорку, подобна черту, ртасту, челюстасту, приничюще в зерцало и рекоху еи:…Не позоруи в зерцало, но зри в коросту; жене во злообразне не достоит в зерцало приницати да не в болшую печаль впадет, ввозревше на нелепотьство лица своего»[675]
Пожалуй, следует отметить, что все внешние характеристики злообразной жены здесь имеют характерологические признаки: кривозоркость не просто косоглазость[676], как нас пытаются уверить лингвисты, но еще, видимо, и неискоренимая способность на все смотреть косо; челюстастость не просто обладание большой челюстью, но и привычка периодически выдвигать эту самую челюсть вперед, ртастость не просто большеротость[677], но и стремление достаточно часто этот рот открывать, ну, а о злоязычии уже и говорить не приходится…
Да, не борзо обрести добры жены[678]…
Не менее любопытны и отрицательные характеристики монашеской жизни еще один поздний вариант потенциально счастливой жизни (или речеша княже: пострижися в чернцы[679]). И в этом случае то, что ассоциируется в данном произведении с нищетой, исключено: «иде же, братцы, и пирове, ту черьнци и черници и безаконии»[680]. Такое представление о безбедной жизни монахов прослеживается по многим древнерусским источникам XI–XIII вв. Так, можно вспомнить историю с возницей князя Изяслава, который должен был отвезти Феодосия Печерского на телеге (чтобы тот мог ночью поспать) в монастырь, но заставил игумена ехать верхом, объяснив это так: «…Черноризьче! Се во ты по вся дни порозднь еси, аз же трудьн сын. Се не могу на коне ехати»[681]. Вспоминаются и достаточно показательные вопрошания и канонические ответы по поводу того, как следует поступать монахам в случае, иже в пирех пити целующеся с женами бе — смотрения, да еще и начинаются игранья и бесовського пенья и блуднаго глумления[682] Вопросы не праздные, поскольку известно, что «в монастырех часто пиры творят, сзывают мужа вкупе и жены, и в тех пирех друг друга приспевает, кто лучеи створит пир, си ревность не о Бозе, но от лукавого бывает ревность си»[683]. С последней сентенцией вполне согласен Даниил? в этом состоит «…безаконие: ангельски имея на себе образ, а блядной нрав, святительски имея на себе сан, а обычаем похабен»[684] Именно в этом противоречии кроется несчастье для Даниила: «…луче ми есть тако скончать живот свои, нежели восприимши ангельски образ, Богу солгати: Богу нелзе солгати, ни вышним играти»[685]. Несомненно, нечистая совесть здесь несчастье.
681
Житие Феодосия Печерского//Памятники литературы Древней Руси: XI начало XII в. М., 1978. С. 344.
682
Канонические ответы митрополита Иоанна П//Памятники древнерусского канонического права. 2-е изд. СПб., 1908. Ч. 1: Памятники XI–XV вв. Стб. 13–14.
683
Канонические ответы митрополита Иоанна П//Памятники древнерусского канонического права. 2-е изд. СПб., 1908. Ч. 1: Памятники XI–XV вв. Стб. 16.