Давайте вспомним, что еще К. Маркс писал:
«…общество не состоит из индивидов, а выражает сумму тех связей и отношений, в которых эти индивиды находятся друг к другу»[10].
К тому же, оказывается,
«…производительные силы выражают отношение людей к природе…[11], производственные отношения, совокупность отношений между людьми в процессе общественного производства…[12], а надстройка, понятие… обозначающее совокупность идеологических отношений, взглядов и учреждений определенного общества»[13].
Приступая к работе еще над курсом лекций по истории древней Руси, я, прежде всего, должен был ответить для себя на вопрос: о чем будет эта книга? О моих представлениях о древней Руси? О том, как сами древнерусские жители представляли себе свою жизнь? Или же, как эту жизнь представлял себе тот или иной историк? И если я изберу последний подход, каким критериям будет подчинена селекция взглядов, нашедших отражение в морс исторических (или претендующих на то, чтобы называться историческими) сочинений?
Задавшись такими вопросами, очень скоро убеждаешься, что единственным сколько-нибудь оправданным путем в этих условиях будет простое сопоставление всех трех точек (точнее, групп некоторого множества точек) зрения. Только так можно осознать, чего стоят наши знания о прошлом, получить реальный масштаб приближения современного человека к тому, как это было на самом деле.
Такой подход, кроме всех прочих особенностей, имеет довольно любопытную черту, на которую мне хотелось бы специально обратить внимание читателей. В основе традиционного, нормального исторического построения обязательно лежит информация о событии, совпадающая в двух или нескольких независимых друг от друга источниках. Именно такое совпадение рассматривается обычно как некоторая гарантия (по крайней мере, необходимое основание для признания) достоверности создаваемой историком реконструкции исторической реальности. В нашем же случае в источниках основное внимание будет обращено как раз на несовпадающую информацию источников (даже очень близких по тексту, скажем, различных редакций одного и того же летописного рассказа). Объясняется это тем, что именно расхождения, индивидуальные черты повествования (при признании презумпции намеренности изменений, вносимых в текст) есть следствие, отображение специфики восприятия интересующих нас событии данным автором. В выявлении этого уникального в своем роде взгляда, точки зрения и состоит смысл нашей работы. Именно в этом и есть, как мне представляется, одна из важнейших черт так называемого антропологического подхода в истории…
Нельзя не отмстить, что некоторые основания пути, который предлагается мною слушателям-читателям, принимают далеко не все специалисты. Речь идет, прежде всего, о том ключе, который, как мне представляется, дает возможность лучше понять древнерусские тексты. Исходной точкой здесь является признание центонного принципа построения древнерусских текстов. В определенной степени это противоречит общепринятой в последние десятилетия теории литературного этикета, освященной авторитетом Д. С. Лихачева. Позволю себе напомнить ее суть:
«…Взаимоотношения людей между собой и их отношения к Богу подчинялись [при феодализме][14] этикету, традиции, обычаю, церемониалу, до такой степени развитым и деспотичным, что они пронизывали собой и в известной мере овладевали мировоззрением и мышлением человека. Из общественной жизни склонность к этикету проникает в искусство. <…> Это была одна из основных форм идеологического принуждения в средние века. Этикетность присуща феодализму, ею пронизана жизнь. Искусство подчинено этой форме феодального принуждения. Искусство не только изображает жизнь, но и придает ей этикетные формы. <…> Литературный этикет и выработанные им литературные каноны наиболее типичная средневековая условно-нормативная связь содержания с формой.
…[При этом] не жанр произведения определяет собой выбор выражений, выбор формул, а предмет, о котором идет речь. Именно предмет, о котором идет речь, требует для своего изображения тех или иных трафаретных формул. <…>
11
Васильчук Ю. А. Производительные силы//Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 535 (курсив мой. И. Д.).
12
Келле В.Ж.,Ковальзон М. Производственные отношения//Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 537 (курсив мой. И. Д.).
14
Здесь и далее в цитатах из источников пояснения в квадратных скобках мои; в круглых издателей источника.