Повести о Батыевом нашествии зависели, видимо, от того, насколько данный летописный центр пострадал от захватчиков и какую модель отношений с иноплеменными принял тот или иной князь.
2. Судя по всему, последний фактор оказал самую существенную роль в развитии событий 1237–1240 гг. Во всяком случае, вряд ли можно согласиться с широко распространенным мнением, будто главной причиной произошедших на Руси несчастий стали княжеские усобицы.
3. Летописные тексты, описывающие нашествие, легитимируют вполне определенный тип поведения и взаимоотношений с завоевателями. В представлении авторов рассказов Новгородской первой и Лаврентьевской летописей спасение виделось в смиренном принятии Божией кары и покаянии. Борьба с иноземцами воспринималась как заранее обреченное дело и не могла стать эталоном поведения христианина. Автор же Ипатьевской летописи выступал за активное противостояние безбожным, поскольку полагал, что
только сопротивление им является условием спасения на Страшном Суде. При этом, однако, он был уверен, что сам по себе отпор завоевателям обречен на поражение.
4. Едва ли не общепринятое представление, будто ведущей темой летописания этого периода становится тема борьбы с иноземными захватчиками[357], основывается на заблуждении. Авторы повествований о нашествии Батыя на Русь были далеки от того, чтобы изображать беззаветное мужество народа[358]. Гораздо более обоснованным представляется мнение В. В. Каргалова, заметившего, что для летописцев в первые полтора века после нашествия Батыя свойственно примирительное отношение к татарскому владычеству[359].
Александр Невский: Русь и Орден
Именно так называется князь Александр Ярославин в финале «Жития Александра Невского»:
«…И так [Александр] Богови дух свои предасть с миром месяца ноября в 14 день, на память святого аппостола Филиппа. Митрополит же Кирилл глагоше: Чада моя, разумеите, яко уже заиде солнце земли Суздальскои! Иереи и диаконы, черноризцы, нищии и богатии и вси людие глаголааху: …Уже погыбаем! <…> Бысть же вопль, и кричание, и туга, яко же несть была, яко и земли потрястися[360].
Приведенный текст, судя по всему, является скрытой цитатой из пророчества Амоса:
«…Клялся Господь славою Иакова: поистине во веки не забуду ни одного из дел их! Не поколеблется ли от этого земля, и не восплачет ли каждый, живущий на ней? Взволнуется вся она, как река, и будет подниматься и опускаться, как река Египетская. И будет в тот день, говорит Господь Бог: произведу закат солнца в полдень и омрачу землю среди светлого дня. И обращу праздники ваши в сетование и все песни ваши в плач… Вот наступают дни, говорит Господь Бог, когда Я пошлю на землю голод, — не голод хлеба, не жажду воды, но жажду слышания слов Господних. И будут ходить от моря до моря и скитаться от севера к востоку, ища слова Господня и не найдут его»[361].
Как видим, в Житии речь идет, скорее всего, не только собственно о кончине князя, но и о связанной с ней утрате слова
Впрочем, быть может, мы имеем дело в данном случае и с цитатой из книги пророка Иеремии:
«…Ты оставил Меня, говорит Господь, отступил назад; поэтому Я простру на тебя руку Мою и погублю тебя: Я устал миловать. Я развеваю их веялом за ворота земли; лишаю их детей, гублю народ Мой; но они не возвращаются с путей своих. Вдов их у Меня более, нежели песку в море; наведу на них, на мать юношей, опустошителя в поддень; нападет на них внезапно страх и ужас. Лежит в изнеможении родившая семерых, испускает дыхание свое; еще днем закатилось солнце ее, она постыжена и посрамлена. И остаток их предам мечу пред глазами врагов их, говорит Господь»[362].
Однако самой близкой параллелью к приведенному тексту, несомненно, является фрагмент из все того же Откровения Мефодия Патарского:
«…В последняя дни взыдет крест с венцем на небо всем людем видящим. И царь Михаил предаст дух свои в руце Господеви и уснет сном вечным. И тогда воскричат вси людие, горце вопиюще:… Горе нам, братие, яко оуже погибохом! Днесь заиде полуденьное солнце! И тогда разрушится всяка власть и стареишинство, тогда обличится сын, родивыися от племени Данова по пророчеству Якова патриарха, и еже рече:…Видя змея лежаща на пути имающиа коня за пятоу. И падеся конь на ногу заднюю, ждыи избавления от Господа»[363]
359
Каргалов В. В. Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси: Феодальная Русь и кочевники. М., 1967. С. 219.
360
Повести о житии и о храбрости благовернаго и великаго князя Александра//Памятники литературы Древней Руси: XIII в. М., 1981. С. 438.