Окружное послание Адриана, состоящее из 24 кратких «увещеваний, нужных ко спасению» (по числу дневных и ночных часов), имело программный характер и было обращено ко всем чинам, составлявшим паству русского патриарха. Подробно этот текст будет рассмотрен ниже; здесь же отметим, что пространное поучение о пагубности брадобрития фигурирует в составе 15‐го «увещевания», обращенного к воинам[135]. Причем по объему оно занимает почти треть всего текста. Почему поучение о пагубности брадобрития «встроено» именно в адресованное воинам 15‐е «увещевание», тогда как оно на самом деле относится ко всем православным мужского пола, независимо от социального статуса? И почему оно занимает такой неоправданно большой объем, сопровождаясь многообразной и даже избыточной аргументацией, разрушающей композиционную цельность Окружного послания? Эти сомнения более чем оправданны, если принять во внимание тот факт, что рукопись, которой пользовались сначала Устрялов, а вслед за ним Есипов, датируется 1757 г.[136] В какой степени список середины XVIII в. сохранил в себе первоначальный текст важнейшего программного документа патриарха Адриана?
Эти подозрения усиливаются при обращении к другим спискам первого Окружного послания патриарха Адриана[137]. Один из них сохранился в составе рукописного сборника второй четверти XVIII столетия в РГАДА[138]. В этом списке в 15‐м «увещевании», адресованном воинам, также фигурирует поучение о пагубности брадобрития, но это совершенно другой текст, отличающийся от текста в списке СПбИИ РАН своей краткостью[139]. В других известных списках Окружного послания (в церковно-полемическом сборнике начала XVIII в. из Софийского собрания и сборнике инока Никодима Стародубского конца XVIII в. из коллекции Рогожского кладбища) в 15‐м «увещевании» поучение о пагубности брадобрития вовсе отсутствует, но зато оно включено в состав следующего, 16‐го «увещевания», в котором содержится призыв ко всем православным воздерживаться от пьянства[140]. В этом «увещевании» поучение о пагубности брадобрития выглядит еще более странно: усиливается впечатление о его вставном характере.
И действительно, мы и вовсе не обнаружим поучения о пагубности брадобрития, если обратимся к ранним спискам первого Окружного послания патриарха Адриана. Этот текст отсутствует в сборнике, который 27 марта 1716 г. был прислан из Новгорода царевичу Алексею[141]. Наконец, поучение о брадобритии отсутствует также в самом раннем списке – в сборнике конца XVII в. из Синодального собрания, принадлежавшем известному московскому ученому монаху Евфимию Чудовскому[142]. Причем в этом списке содержится киноварная правка, сделанная рукой самого Евфимия, а также его же вклейки, свидетельствующие о подготовке данного текста к печати. Надо полагать, что это один из последних, а может быть и последний вариант текста перед предполагавшейся публикацией.
Евфимий Чудовский являлся, по словам глубокого знатока его творчества Т. А. Исаченко, «одной из центральных фигур русской общественной жизни второй половины XVII в., последовательным продолжателем традиций русско-византийского культурного синтеза, ярким и своеобразным представителем школы московских традиционалистов»[143]. А. В. Флоровский называл Евфимия «главой „греческой“ партии, направления в духе „греческого учения“ Епифания Славинецкого»[144]. Некоторые историки полагали, что Евфимий Чудовский при патриархе Адриане утратил свое прежнее влияние. Так, по словам А. С. Лаппо-Данилевского, «патриарх Иоаким <…> по прибытии братьев Лихудов уже несколько охладевший к иноку Евфимию, скончался в том же 1690 году. Его преемник патриарх Адриан относился довольно холодно к Евфимию. В том же году он обвинил чудовского монаха за напечатание в месячных минеях „странных речений“ и удалил его от должности справщика. Хотя Евфимий, вероятно, и после того не совсем прекратил свою деятельность, однако до самой смерти своей (1705 г.) ему не удалось вернуть себе прежнее влияние»[145]. Позже Лаппо-Данилевского поддержал А. П. Богданов[146].
Но в действительности устранение Евфимия от должности справщика Московского печатного двора, происшедшее в июле 1690 г. (то есть в период межпатриаршества, а не при Адриане) по царскому указу[147], вовсе не привело, как полагали некоторые исследователи, к его удалению из Москвы[148]. Расходные книги Патриаршего казенного приказа свидетельствуют о том, что чудовский ученый монах Евфимий все время находился при новом патриархе, исполняя различные весьма важные и ответственные поручения (Адриан, бывший в 1678–1686 гг. архимандритом Чудова монастыря, несомненно, хорошо знал Евфимия). Например, именно Евфимий Чудовский по указу Адриана редактировал текст, который был размещен «на дщице» перед гробом недавно почившего патриарха Иоакима[149]. 18 октября 1690 г. Евфимий Чудовский получил деньги за подготовку выписок из хранившихся в Успенском соборе Московского Кремля «полных месечных болших прологов <…> в которое число которых святых жития, синоксари, и повести, и поучения»[150]. Начиная с 1691 г. Евфимий Чудовский руководил работой большой группы книжников, которая занималась переводами книг, полученных от Иерусалимского патриарха Досифея. Переводам этих книг придавалось особое значение: они рассматривались как своеобразное оружие для утверждения православия и борьбы с ересями[151], что было крайне важно для реализации программы патриарха Адриана, сформулированной в его Окружном послании (см. п. 15 в этой книге). Труды переводчиков оплачивались из казны патриарха. Например, за перевод книги греческого ученого Мелетия Сириги «на кальвины и на лютераны», осуществленный «в Чудове монастыре у справщика монаха Евфимия», в декабре 1692 г. сотрудники Московского печатного двора Николай Семенов и Федор Поликарпов получили по 2 рубля[152]. Все эти фрагментарные сведения, извлеченные из бухгалтерских документов патриаршего казначея, подтверждают свидетельство современника и почитателя Евфимия Чудовского – иеродиакона Дамаскина: «Все знают, что как милостив был патриарх к Евфимию с самого начала, таким остался и до самой своей смерти. Подобно Иоакиму, и Адриан, от начала своего патриаршества и до конца жизни, был милостив к Евфимию»[153]. Патриарх был не просто «милостив» к Евфимию Чудовскому: последний, как мы видим, играл исключительно важную роль в его команде[154].
136
До середины XX в. эта рукопись числилась в Основном собрании НИОР БАН под шифром 16.3.12, но затем была передана в ЛОИИ (ныне – Архив СПбИИ РАН), где и хранится в настоящее время в составе Коллекции рукописных книг. См.: Исторический очерк и обзор фондов Рукописного отдела Библиотеки Академии наук. Вып. 1: XVIII век. М.; Л., 1956. С. 445. Актуальный шифр этого документа: Архив СПбИИ РАН. Ф. 115 (Коллекция рукописных книг). Оп. 1. Д. 393. Л. 30 – 46 об. А. П. Богданов ошибочно предположил, что современный шифр этой рукописи – НИОР БАН. 34.6.66. См.:
137
На настоящий момент мне удалось выявить семь списков Окружного послания патриарха Адриана. Перечисляю их в хронологической последовательности: 1) ОР ГИМ. Син. 596. Л. 64–78 (кон. XVII в.); 2) НИОР БАН П.I.В 17. Л. 88–94 (нач. XVIII в.); 3) ОР РНБ. Соф. 1503. Л. 244–259 (нач. XVIII в.); 4) РГАДА. Ф. 188 (Рукописное собрание Центрального государственного архива древних актов). Оп. 1. Д. 1347. Л. 501 – 508 об. (2-я четв. XVIII в.); 5) Архив СПбИИ РАН. Ф. 115 (Коллекция рукописных книг). Оп. 1. Д. 393. Л. 30 – 46 об. (1757 г.). Опубл.:
141
См.: НИОР БАН П.I.В 17. Л. 88–94 (нач. XVIII в.). Старый шифр – НИОР БАН. 34.3.11. Благодарю заведующую Научно-исследовательским отделом рукописей Библиотеки Российской академии наук М. В. Корогодину за помощь в установлении современного шифра этого документа. На л. 5–13 фигурирует запись царевича Алексея Петровича о присылке рукописи в село Рождествено из Новгорода 27 марта 1716 г. См.: Описание Рукописного отделения Библиотеки Императорской Академии наук. Т. 2. Пг., 1915. С. 126; Исторический очерк и обзор фондов Рукописного отдела Библиотеки Академии наук. Вып. I: XVIII век. М.; Л., 1956. С. 425.
142
См.: ОР ГИМ. Син. 596. Л. 64–78. По наблюдениям А. В. Горского и К. И. Невоструева, эта рукопись написана той же рукой, что и «Щит веры» – ОР ГИМ. Син. 346 (см.:
143
144
145
146
«Еще 17 июля 1690 г., когда Адриан управлял делами Церкви в межпатриаршество, Евфимий был суровым указом изгнан с должности справщика Печатного двора за серьезные ошибки в редакторской работе, опальному пришлось на много лет покинуть Чудов монастырь и саму Москву. Изгнав главного доносителя на Медведева, Адриан менее всего склонен был к продолжению богословского спора с самим Сильвестром…» (
148
Т. А. Исаченко на основании одной записи в книге переводов творений Симеона Солунского (см.:
149
См. в расходной книге Патриаршего казенного приказа за сентябрь 1690 – август 1691 г.: «Марта в 23 день домовому крестовому дьячку Афонасью Феофилактову: шестнатцать алтын четыре денги из приему Ивашка Вешнякова. А те денги он, Афонасей, по приказу ризничего иеродиакона Тихона отнес и отдал Чюдова монастыря монаху Евфимию, бывшему справщику, за труды ево, что ему по указу святейшаго патриарха велено на дщице, стоящей прид гробом блаженныя и приснопоминаемыя памяти святейшаго Иоакима патриарха, написанное переправить. И о записке вышеписанных денег в росход помета Андрея Денисовича Владыкина». Далее подпись другой рукой: «Афонасей Феофилактов деньги взял, а отнес и дал справщику Ефимию» (РГАДА. Ф. 235 [Патриарший казенный приказ]. Оп. 2. Д. 137. Л. 446 об. – 447). Очевидно, это тот самый текст, который фигурирует под названием «Над гробом в таблице написано» в рукописи первой четверти XVIII в., содержащей Житие и Духовное завещание патриарха Иоакима. См.: ОР РГБ. Ф. 29 (Собрание рукописных книг И. Д. Беляева). № 29. Л. 96 об. – 97 об. Опубл.:
151
См.:
152
См.: РГАДА. Ф. 235. Оп. 2. Д. 147. Л. 299 – 299 об. Перевод сочинения Мелетия Сириги «Опровержение кальвинских глав Кирилла Лукариса», выполненный Евфимием Чудовским и его учениками, сохранился в патриаршей библиотеке. См.: ОР ГИМ. Син. 158. Л. 20–307. Судя по имеющимся в рукописи пометам с обозначением инициалов, над переводом этой книги под началом Евфимия Чудовского трудилась большая группа переводчиков в составе не менее десяти человек. См.:
153
Цит. по:
154
В этом был убежден Г. А. Скворцов, автор специальной монографии об Адриане (впрочем, не подтвердивший свое мнение убедительными доказательствами): «Инок Евфимий заявил себя как неутомимый деятель церковного просвещения в конце XVII века, и потому влияние его на патр[иарха] Адриана сказывается больше в этой области <…>. Такой ревнитель православия, как Евфимий, составлявший для священников наставления, что „долженствуют ведети приличное чину их священному“, переводивший разные книги, потребные для церкви, издававший полемические сборники вроде Щита веры, с характерным предисловием, заключавшим прошение к патр[иарху] Адриану содействовать распространению в обществе противоеретических сочинений и т[ому] под[обное], конечно, не мог быть спокойным зрителем совершающегося на его глазах и так или иначе воздействовал на патр[иарха] Адриана и в делах общецерковного управления» (