12. Мечта[31]
Вошед в шалаш мой торопливо,
Я вижу: мальчик в нем сидит
И в уголку кремнем в огниво,
Мне чудилось, звучит.
Рекою искры упадали
Из рук его, во тьме горя.
И розы по лицу блистали,
Как утрення заря.
Одна тут искра отделилась
И на мою упала грудь,
Мне в сердце, в душу заронилась:
Не смела я дохнуть.
Стояла бездыханна, млела
И с места не могла ступить;
Уйти хотела, не умела, —
Не то ль зовут любить?
Люблю! — кого? — сама не знаю.
Исчез меня прельстивший сон;
Но я с тех пор, с тех пор страдаю,
Как бросил искру он.
Тоскует сердце! Дай мне руку,
Почувствуй пламень сей мечты,
Виновна ль я? Прерви мне муку:
Любезен, мил мне ты.
13. Русские девушки[32]
Зрел ли ты, певец Тиисский[33]!
Как в лугу весной бычка[34]
Пляшут девушки российски
Под свирелью пастушка?
Как, склонясь главами, ходят,
Башмаками в лад стучат,
Тихо руки, взор поводят
И плечами говорят?
Как их лентами златыми
Челы белые блестят,
Под жемчугами драгими
Груди нежные дышат?
Как сквозь жилки голубые
Льется розовая кровь,
На ланитах огневые
Ямки врезала любовь?
Как их брови соболины,
Полный искр соколий взгляд,
Их усмешка — души львины
И орлов сердца разят?
Коль бы видел дев сих красных,
Ты б гречанок позабыл
И на крыльях сладострастных
Твой Эрот прикован был.
ВАСИЛИЙ КАПНИСТ
(1758–1823)
14. На смерть Юлии[35]
Уже со тьмою нощи
Простерлась тишина,
Выходит из-за рощи
Печальная луна.
Я лиру томно строю
Петь скорбь, объявшу дух.
Прийди грустить со мною,
Луна, печальных друг!
У хладной сей могилы,
Под тенью древ густых,
Услышь мой вопль унылый
И вздохов стон моих.
Здесь Юлии любезной
Прах милый погребен.
Я лить над ним ток слезной
Навеки осужден.
Подобно розе нежной,
Ты, Юлия! цвела;
Ты в жизни сей мятежной
Мне друг, мне всё была.
Теперь, тебя теряя,
Осталось жизнь скончать,
Иль скорбью грудь терзая,
Всечасно умирать.
Но песни сей плачевной
Прервать я должен стон:
Слезами омоченной
Немеет лиры звон.
Безмолвною тоскою
Сильняй теснится дух;
Прийди ж грустить со мною,
Луна, печальных друг!
НИКОЛАЙ НИКОЛЕВ
(1758–1815)
15. «Престань, источник слезный…»
«Престань, источник слезный,
Престань, Лизета, лить!
В глазах твоих любезный,
И должно всё забыть».
— «Внимай меня, вселенна,
Внимай, любезный мои,
Что я на то рожденна,
Чтоб в плен отдаться твой.
Чтоб чувствовать и мыслить
Всегда одно с тобой;
Одни утехи числить,
Одною жить душой.
Тебе вручила душу,
Тебя клялась любить;
И клятвы не нарушу,
Доколе буду жить.
Не льстят мне честь и слава,
Не в них ищу отрад,
Мой трон, моя держава —
Один твой милый взгляд!
Сули престол мне света,
Чтоб отдала тебя;
Ах, нет! твоя Лизета
Умрет, тебя любя!»
16. «Полно, сизенький, кружиться…»
Полно, сизенький, кружиться,
Голубочек, надо мной!
Лучше вдаль тебе пуститься,
Вдаль… туда, где милый мой.
Полети к нему скорее,
Долети к душе моей;
Проворкуй ему жалчее,
Что не вижу ясных дней.
Как листок от ветра бьется,
Бьется сердце так мое,
К другу движется… несется
Горе с ним забыть свое…
Ах! не туча развилася,
Льет не сильный дождь, гроза —
То по друге пролилася
Горькая моя слеза!
Всё я голосом унылым,
Всё, что встречу, то прошу:
Дай увидеться мне с милым!
Для него я лишь дышу.
Для него не умираю,
Горем мучася моим;
Не на муки я взираю,
На мое свиданье с ним.
Не тяжелы вздохи числю,
Их не можно перечесть,
Я о том… о том лишь мыслю,
Чтоб к нему себя донесть.
Он всё то, что в свете мило…
Мило сердцу моему!
Нет его… и всё постыло,
И не рада ничему!
Без того, по ком рыдаю
И кого прошу у всех,
Не найду и не желаю
Ни сокровищ, ни утех.