Нет! Нет!
Даниил Александрович твердо знал, что если бы было возможно повторить жизненный путь, он выбрал бы уже пройденный им. Иного пути быть не могло. Для иного пути нужно было родиться не тем, кто он есть, — не московским князем. А этого Даниил даже не мог представить. Это было бы противоестественно: он и Москва отдельно друг от друга.
Весь смысл жизни Даниила Александровича: и жертвенность, и счастье, и оправдание всему, и предсмертная горькая удовлетворенность сходились в одном — в Московском княжестве. И если на своем пути он проскакивал мимо уютных лесных лужаек и манивших прохладой речных плесов, если топтал на скаку цветы и перебивал веселое пение птиц судорожно-тревожным перестуком копыт, если глотал горькую дорожную пыль вместо медового дурмана весенних лугов, — то во всем этом не вина его, а предопределенная свыше жертва, не осуждения достойная, но — сострадания…
Но найдет ли он хоть в ком-нибудь полное понимание?
Не осудите его строго, люди!..
Свистом крыльев и суматошными птичьими голосами ворвался в Москву Герасим-грачевник. Ликование весны, ликование природы, ликование жизни…
В полной ясности ума князь Даниил Александрович принял постриг в святой иноческий чин и схиму, искупив этим печальным обрядом грехи свои вольные и невольные, отрешившись от земных забот.
Люди, собравшиеся возле постели умиравшего повелителя, ждали от него последнее вещее слово, в коем книжники будут искать сокровенный смысл прошедшего княжения.
Но не о божьей благодати, не о смирении перед грядущим Страшным судом и даже не о будущих княжеских заботах сказал последнее слово Даниил:
— Грачи… Грачи прилетели… На гнезда садятся… Дружная весна… Для земли хорошо… С хлебом будем… С хлебом…
Клонился к закату четвертый день марта, а год был от сотворения мира шесть тысяч восемьсот одиннадцатый.[135] Последний день и последний год жизни князя Даниила Александровича Московского. Последний в жизни, но не делах его: пружина княжеских дел продолжала раскручиваться…
Глава 11 Неудержимый бег времени
Со смертью князя не умирает княжество.
В Москву торжественно въехал новый владыка, князь Юрий, старший Даниилович, и принял власть над городом и людьми его. Юрий опоздал на похороны отца: переяславцы долго не отпускали его, опасаясь гибельного безвластия. Видно, нашел все-таки молодой князь дорогу к сердцам переяславцев, признали они Юрия за своего!
Юрий Даниилович унаследовал не только княжество отца, но и дела его. Вскоре московская рать из новой крепости Рузы пошла к Можайску. Немногочисленная дружина можайского владетеля Святослава Глебовича нерасчетливо покинула крепость и была разгромлена на пригородных лугах; сам Святослав попал в плен к москвичам. А жители Можайска без боя открыли городские ворота.
Отныне и присно и во веки веков засверкал Можайск драгоценным камнем в ожерелье московских пограничных городов, первым принимал удары, направленные западными соседями в сердце Руси — город Москву. Не к бесчестию привели Можайск сторонники Москвы, а к звонкой воинской славе, которую пронесет этот пограничный русский город сквозь столетия…
Можайским победоносным походом завершил Юрий круг земных дел князя Даниила Александровича. Теперь Юрию предстояло самому задумывать, самому начинать и самому завершать новые славные дела. Только враги оставались у Москвы прежние: великий князь Андрей да тверской князь Михаил.
Великий князь Андрей Александрович, дядя Юрия, возвратился из Орды с ханским ярлыком на Переяславское княжество и с ордынским послом. Верные люди сообщали из Владимира, что великий князь не скрывает радости и готовит войско. Видно, смерть Даниила Александровича снова пробудила у Андрея честолюбие надежды, и он уже мнил себя владетелем отчины Александровичей — града Переяславля. Да и не только ему казалось, что колесо удачи, взметнувшее наверх Москву, начинает поворачиваться вспять…
Снова гонцы Андрея известили удельных князей о предстоящем княжеском съезде, на котором перед лицом ордынского посла будут читать ханские ярлыки.
Княжеский съезд собрался осенью в спорном Переяславле. Велико было нетерпение великого князя Андрея: он надеялся без промедления принять власть над городом!
Но торопливость редко ведет к успеху. Осторожные переяславцы не впустили дружины Андрея и иных князей за городские стены, а войско Юрия Московского уже стояло в Переяславле. Великому князю Андрею опять пришлось надеяться на ханский ярлык да на благорасположение ордынского посла.