Что же побуждало Орден к подготовке войны против России? Г. Козак, специально занимавшийся внешней политикой Ордена на рубеже 70–80-х годов XV в., дает на этот вопрос двоякий ответ. Подчеркивая, как уже отмечалось, заинтересованность Ивана III в сохранении мира с Ливонией, исследователь указывает, что для ливонского магистра Борха дело обстояло иначе: успешная война с русскими укрепила бы его положение внутри и вне страны, оправдала бы аннексию им Рижского архиепископства[561] (в результате длительной борьбы с архиепископством магистру удалось добиться в 1479 г. избрания своего племянника рижским архиепископом). Но далее, при рассмотрении военных действий 1480–1481 гг., Г. Козак отмечает, что для Ливонии целью войны было восстановление границы 1458 г.,[562] претерпевшей с того времени изменения в результате «натиска» псковичей на Ливонию. Г. Козак не указывает, в чем состояли эти изменения. Но обычно прибалтийско-немецкие историки считали, что в третьей четверти XV в. псковичи отторгли от Дерптского епископства район дер. Желачки на о. Пириссар, кусок земли за Красным Городком и восточную окраину архиепископской области Пурнау, где псковичи, по мнению К. Штерна, выстроили в 1476 г. деревянное укрепление Вышгородок[563].
Мнение об отторжении псковичами в 60–70-х годах XV в. части ливонской территории нам представляется неправомерным. Никаких объективных доказательств исконной принадлежности Ливонии рыболовецкой деревни Желачки и земли к югу от Красного Городка нет. Мы отметили уже, что названные пункты следует рассматривать как спорные, вопрос о принадлежности которых был решен договорным путем лишь в 1463 и 1474 гг. Спорной являлась, по-видимому, и территория, где псковичи построили Вышгородок: если ливонский магистр считал его построенным в архиепископской области Пурнау, то, по мнению псковичей, Вышгородок был воздвигнут на границе, «на немецком рубеже», на р. Воде[564]. В этой связи подчеркнем, что К. Штерн в своей более поздней работе характеризует восточную окраину области Пурнау как дикий в XV в., негодный для жилья край, называя его в одном месте даже «ничейной землей» (Niemandsland). К. Штерн указывает также, что Пурнау входила в район, с которого псковичи когда-то собирали дань[565]. Учитывая все сказанное, вряд ли можно, повторяем, соглашаться с тезисом об аннексии псковичами в 60–70-х годах XV в. части ливонской территории.
Мы полагаем также, что, начиная войну, Бернд фон дер Борх едва ли руководствовался лишь стремлением вырвать из рук псковичей спорные территории: игра в таком случае не стоила бы свеч, ибо незначительность этих территорий не соответствовала масштабам военных приготовлений и сил, вовлеченных ливонскими ландесгеррами в войну. Думается, что главной целью войны для Ордена являлось нанесение удара по Русскому государству, на усиление которого ливонские ландесгерры смотрели со страхом. Псков же, против которого, как мы увидим, был направлен удар, прочно входил в орбиту влияния великого князя Московского, поэтому поражение Пскова, если бы оно имело место, ослабило бы позиции Русского государства. Дополнительной причиной, побудившей ливонского магистра развязать войну, являлось стремление к укреплению положения Ордена внутри Ливонии, что справедливо подметил Г. Козак.
Военные действия Орден начал в новогоднюю ночь 1480 г., когда отряды под командованием мариенбургского комтура вторглись в Псковскую землю, захватили и сожгли псковский Вышгородок. Получив известие о взятии Вышгородка, псковичи направили к нему отряд, чтобы изгнать врагов, но те при приближении псковского войска сами «прочь побегоша»[566]. Через три недели вражеские рати повторили набег; 20 января, переправившись через Чудское озеро, они подошли к Гдову и обстреляли его из пушек. Псковичи отправили послов в Новгород, к великому князю, с просьбой о помощи. Великий князь прислал в Псков своего воеводу князя Андрея Никитича со значительными военными силами. Совместно с великокняжеским войском псковичи совершили поход в Дерптское епископство: на р. Эмбах они взяли ливонскую крепость — «костер немецкий», затем подошли к Дерпту, но овладеть им не смогли. С большим «добытком» псковичи 20 февраля вернулись в Псков. После возвращения из похода на Дерпт псковских и великокняжеских ратей воевода великого князя Андрей Никитич уехал со своими силами в Москву, несмотря на просьбы псковичей остаться[567]. К. В. Базилевич справедливо полагает, что поспешный уход московских войск из Пскова был вызван распоряжением великого князя, собиравшего силы для борьбы с поднявшими мятеж братьями[568].
561
563
564
Письмо ливонского магистра от 20 января 1480 г.: Mitteilungen aus dem Gebiete der Geschichte Liv-, Est- und Kurlands, Bd. IV, Riga, 1849, S. 125–127; приписка на последнем листе псковской лицевой палеи XV в.: Псковские летописи, вып. II, с. 302.
566
Письмо ливонского магистра Ревелю от 7 января 1480 г.: HR3, Bd. I, № 272; ПІЛ, с. 76; ПІІЛ, с. 58; ПІІІЛ, с. 218–219.