Глава двенадцатая
Монте-Альбан
Марина стояла на плато Монте-Альбана. Древнее городище во всей красе за спиной. А перед ней обширная долина, защищенная со всех сторон высокими холмами, приютила и укрыла от внешнего мира огромный город – чудесную Оахаку. Девушка подошла к краю плато, привлеченная буйным сиреневым цветением красивого дерева хакаранда. И только отсюда, с высоты Монте-Альбана, на двести метров воспарившего над городом, можно было осознать его великолепие.
Отдав дань красоте Оахаки, Марина с полным правом могла посвятить себя общению с его древним собратом. Здесь все оказалось так знакомо, настолько пристально и досконально она изучила его перед поездкой. И «сам себе экскурсовод», она мысленно рассказывала себе обо всем, что видела теперь воочию в этом городище. Вот одно из древнейших полей для игры в мяч. В далекие времена, говорят, их в Монте-Альбане насчитывалось целых пять. Между Северной и Южной платформами раскинулась центральная ритуальная площадь.
Южная платформа считалась самой высокой, до сорока метров, и Томина радостно вскарабкалась на ее вершину. Отсюда открывался прекрасный вид на главную площадь Монте-Альбана. Культовые пирамидальные сооружения в центре казались огромным крейсером. Самое загадочное – Здание J – именовалось в путеводителях Обсерваторией. Неправильно ориентированное, оно смотрело на юго-запад, будто кто-то надломил носовую часть крейсера и поменял его курс.
Прогулявшись по Южной платформе, девушка с восхищением лично познакомилась со своим любимым видом Монте-Альбана. Отсюда просматривался весь западный комплекс зданий: Здание М с внутренним двориком, пирамидой и руинами храма наверху, Дворец танцоров и завершавшее эту линию Здание Четыре, близнец Здания М.
Потихоньку спускаясь по крутой лестнице, Марина глазела на восточный комплекс сооружений. В ряд, как на параде, выстроились: нераскопанная пирамидка, дворец с частично сохранившимися жилыми помещениями, а поодаль – оставшаяся единственная площадка для игры в мяч. На секунду девушка застыла, еще шаг вниз, занесла ногу для следующего шага и… уперлась во что-то мягкое. Опустила глаза. Прямо под ней на корточках сидел мужчина и фотографировал ступеньки.
– ¡Perdón![19] – пробормотала она по-испански.
Не отрываясь от фотоаппарата, он проговорил:
– ¡Perdón! – И поднял голову.
– Ой, привет!
– Привет!
Это оказался вчерашний молодой человек из хостела.
Он привстал и, улыбнувшись, спросил:
– Мы с вами из одного отеля?
Она кивнула.
«Где же я видела его раньше?» – мелькнуло в голове, но вслух она произнесла:
– А что вы снимаете на лестнице? Букашек? Мох?
Он засмеялся. Открытая улыбка осветила обаянием его небритое загорелое лицо.
«Где же я все-таки его уже видела? Эта улыбка!» – опять подумала Марина.
– Нет, – ответил он, – ни насекомые, ни растения не моя стихия. Здесь на некоторых ступеньках мне попались рисунки.
– Рисунки? Неужели?
Девушка склонилась над каменным блоком, куда указывал парень, и различила на его поверхности какие-то значки.
– Как интересно! – И она схватилась за свой фотоаппарат.
Засняв надпись на камне, снова подняла глаза на нового знакомого. Тот переводил взгляд с нее на лестницу, явно продолжая выискивать возможные рисунки.
Марина же все недоумевала, откуда ей знакомо лицо этого парня. И он вдруг пришел ей на помощь:
– Вы из Мехико?
– Я? С чего вы взяли? – удивилась она.
– У вас же столичные номера на «додже». Я думал, вы chilanga[20].
– Что? Кто? – не поняла девушка.
– Chilanga – столичная штучка!
– Откуда вы знаете мою машину?
– Как откуда? Вы не узнали меня? Вчера днем. Развилка на касете де кобро Оахака – Коиштлауака. Одинокий путник с чемоданом в надежде, что его кто-нибудь подбросит до Оахаки. Белый «додж» с очаровательной мексиканочкой за рулем. Счастье одинокого путника, в одночасье превратившееся в глубокое разочарование. Ну, узнали? Я и есть тот, кого вы могли бы осчастливить, но у кого вы всего-навсего спросили, как проехать.
Он говорил все это так забавно, сопровождая слова соответствующей мимикой.
Марина живо представила себе эту картину и рассмеялась:
– Да-да, теперь помню. Правда, я не только не столичная штучка, но и не мексиканка вовсе. Хотя нет, в какой-то мере я, конечно, столичная штучка, только это столица совсе-ем другой страны.
Он окинул ее внимательным взором:
20
Chilango (-a)