За ним закрепился статус вечно теряющегося, хотя он больше и не заблудился ни разу за этот месяц. Однажды Саша, изучив карту, робко предположил, что надо двигаться в направлении, противоположном тому, на какое указывали Исабель и Джек. Иса ласково посоветовала ему научиться читать карты. Через некоторое время выяснилось, что правда была на его стороне. И им пришлось развернуться и плестись обратно, потеряв довольно много времени. Иса с любопытством пристально посмотрела на Сашу. Джек улыбнулся и лишь слегка кивнул ему. А Фер отпустил по своему обыкновению какую-то сальную шутку на испанском, которую мало кто понял. Но ни один не озвучил, что именно Саша оказался прав, ни один не признал свою неправоту. Беловежский промолчал, не стал бить себя в грудь и кричать: «Это я, я был прав!» Он понимал, что его товарищи на самом деле приятные люди, что все они в одной связке в нелегких условиях необычного проекта.
Месяц одиночества. Безусловно, он чувствовал себя одиноким, хотя практически ни минуты не оставался один. За месяц он не произнес ни слова на родном языке, разве что в шутку обучая своего «сокамерника» Фернандо элементарным русским словам и ругательствам. Он вынужден общаться практически на двух языках одновременно, разговаривая с мексиканцами по-испански и тут же с американцами по-английски.
И он устал. Накопилось раздражение. Раздражали все. Исабель своей ненавязчивой наставительностью. Джек своей положительной правильностью. Раздражал даже друг Фернандо, с которым, казалось, у него было много общего. Перед сном они обычно хохотали над дурацкими, бредовыми прожектами. Фер рассказывал Саше загадочные истории из жизни своей семьи и самые популярные мексиканские страшилки. Ко всему этому они тут же сочиняли веселый конец, превращая леденящий душу ужас в самую большую хохму. Но Фернандо раздражал Беловежского своими бесконечными непонятными шутками на уровне пошлых каламбуров. А еще бесило его, что за рулем своего мини-вэна Фер постоянно отвлекался на разговор и абсолютно не смотрел на дорогу. Ну, какого черта он не смотрит на дорогу, а?
Определенное раздражение вызывал и босс Джордж Полонски. Он казался слишком требовательным и одновременно излишне мягким. По утрам он позиционировал себя как небожитель по отношению ко всем участникам экспедиции. А вечером после изрядного количества пива он пытался казаться одним из них, шутил, балагурил на равных со всеми. Он без конца подтрунивал над Сашей, напоминая ему о том, что тот постоянно теряется.
Тем не менее именно Джордж неустанно повторял Беловежскому, как замечательно, что тот работает в проекте. Именно босс доказал и самому Александру, и всей команде ценность этого русского парня в экспедиции. Для ведения «дипломатических» переговоров с местными властями руководитель экспедиции американец Джордж Полонски взял с собой только мексиканцев и русского. Экспедиция заявлялась как международная. Однако финансирование и руководство осуществлялось американским университетом. Провинциальная Мексика с особым недоверием относилась к американцам, что зачастую приводило к упрямой под любым предлогом задержке в выдаче разрешения на работу археологов на территории той или иной муниципии. Паренька из России Александра Беловежского босс держал в качестве своеобразного козыря. К русским мексиканцы относились с непонятным почтением.
Полонски сам убедился в подобном отношении. Как-то раз Джордж подвозил Сашу на своем джипе из Ночиштлана. Они остановились на маленькой заставе, касете де кобро[7], ведущей в Коиштлауаку, чтобы оплатить проезд. Дежурный по заставе мексиканец не сидел в будочке, как обычно, а старательно поливал небольшую трогательную клумбу, явно служившую украшением столь официального пункта.
Завидев Беловежского в машине, он радостно осклабился, поставил лейку и, вытирая руки о форменные штаны, ринулся к машине.
– ¡Hola! Как вы поживаете? Как там Россия? – громко и медленно выкрикивал дежурный, полагая, что русский может не до конца понимать его.
Саша улыбнулся и в ответ вежливо расспросил о его делах. Мексиканец от души пожал парню руку. Наконец, когда Джордж расплатился за проезд, дежурный, чувствуя всю неловкость ситуации, протянул руку и американцу, которую тот пожал в полном недоумении.