Дела у Степана шли блестяще. Отбоя от покупателей не было. А у матери Марии Ивановны дело стало чахнуть. «Степан, что же ты с нами делаешь», — твердили мать и братья. А Степан только улыбался: «Отстали вы, а я иду в ногу с веком».
Одевался Степан по-модному, бородку отпустил клинышком, детей своих иностранным языкам обучал. Жена-краса¬вица сидела в кассе.
Но грянула революция. Степан, не долго думая, забрал жену, детей и уехал в Англию. Говорят, что открыл большой магазин в Лондоне.
Лучшая типография в городе принадлежала Константину Андреевичу Никитину23. Помещалась она на главной Крес¬товой улице. При типографии был магазин, в котором, кроме первоклассных писчебумажных товаров, имелся отдел так называемых предметов роскоши, «безделушек». Из Москвы привозились самые затейливые, модные электрические лампы, письменные приборы, статуэтки, рамки и прочее. За покуп¬кой этих товаров выезжал сам Константин Андреевич и его главный помощник в деле старший приказчик Александр Яковлевич Богданов.
Константин Андреевич происходил из старинной купе-ческой семьи. Мать его, Агриппина Егоровна, урожденная Шилова, из рода известных на Волге рыбинских мукомолов 'Шиловых, владельцев многих мельниц, была староверкой, воспитана в самых строгих правилах. Отец его, тоже из ку-печеской семьи, наоборот, был человек цивилизованный, и когда ему надо было вступать в самостоятельную жизнь, использовал отцовский капитал на устройство типолитографии. В то время это было новым делом. Он приобрел ма¬шины новейших образцов, и типография успешно развива¬лась.
Костя был единственным сыном. Его отдали в Рыбинскую гимназию. Окончив ее, Костя не пошел учиться дальше, а поступил помощником к отцу в типографию.
С детских лет он проявил большие музыкальные способ-ности и учился играть на скрипке у пьяницы-преподавателя 'Федора Федоровича Заглядимова. Заглядимов был человек незаурядных способностей, но алкоголик, и во время уроков выпивал необыкновенно большое количество воды. И пахло ют него всегда «Сен-Сеном» — ароматическим средством, ^отбивавшим запах водки. Кроме Заглядимова, других преподавателей в Рыбинске не было. Уроки двигались отлично, но для очень тучного и крупного Кости скрипка была слишком маленьким инструментом. И Заглядимов предложил ему за-ниматься на виолончели, хотя сам не играл на этом инстру-менте. Костя с увлечением начал учиться. Зная принци¬пы скрипичной игры, по существу сам, без помощи учителя, •осваивал виолончель.
В Рыбинске в те годы театр24 арендовал антрепренер Никанор Егорович Максимов, сам неплохой актер. Жена у него -была кассиршей в театре, а дочь, очень живая черноглазая девочка цыганского типа, Настенька поступила в Рыбинскую женскую гимназию. Костя стал ухаживать за «актерской дочкой», и когда та окончила гимназию, объявил матери, что решил жениться на Максимовой. Отец Кости в то время умер. Костя был владельцем и руководителем типографии, и для Агриппины Егоровны такое заявление стало совершен¬ным ударом. Выбирает себе в жены дочь комедианта-актера, да еще внешне похожую на цыганку, когда за Костю сватались все лучшие и богатейшие невесты рыбинских купцов. Все это вызвало бурю негодования у матери-староверки: «Жениться на безбожнице, на комедиантке — никогда не ПОЗВОЛЮ!.
Но Костя не унимался. Будучи в те времена уже очень тучным и внешне, казалось бы, бесхарактерным, он в этом вопросе проявил упорство и заявил старухе, что все равно поставит на своем и женится на Настеньке. Легко себе представить, как приняла вся семья Шиловых такое заявление молодого Никитина. Но он стоял на своем и заявил, что даже если мать не благословит его на этот брак, он все равно на пего решился и не уступит. Мать не уступала, и Костя, сняв для Настеньки отдельную квартиру, женился на вей гражданским браком, Так продолжалось до тех пор, пока не родилась у них дочь Женя. Бабка смилостивилась, разрешила брак, и Ксстя с Настенькой, будучи уже мужем и женой больше года, сыграли свадьбу со всей полагающейся в их кругу роскошью.
Настенька мечтала о сцепе. Отец ее держал театр уже в другом приволжском городе, и играть было негде. Тогда Никитины организовали в Рыбинске музыкально-драматический кружок, где начали ставить любительские спектакли и устраивать любительские концерты. В этом кружке молодые Никитины заняли руководящую роль. Настасья Никано-ровна стала основной драматической актрисой, Константин Андреевич — руководителем музыкального отдела кружка. Спектакли ставились один раз в месяц.
Активными исполнителями были Настасья Никаноровна и жена армейского офицера Семенова, в прошлом ученица одной из московских театральных школ. Из мужчин выделялся прекрасный актер — любитель на бытовые роли — Александр Яковлевич Богданов, старший приказчик, вернее, управляющий типографии Никитина. Он говорил с сильным волжским акцентом на «о», но был очень выразителен на сцене. Среднего роста, с козлиной бородкой, в жизни никогда не бривший ее для спектаклей, он прекрасно играл в пьесах Островского, которые часто шли в любительских спектаклях кружка.
Подвизались там и супруги Алексеевы. Он был судья окружного суда, бросивший впоследствии судейскую карьеру и ставший профессиональным актером провинциальных театров. Его основное амплуа — «фат-любовник». Обладая хорошей внешностью, голосом, аристократическими манерами, Алексеев завоевал себе прочное положение на провинциальных сценах.
Магазин Никитина на Крестовой улице... Два больших зеркальных окна. В одном были выставлены канцелярские принадлежности, в другом — предметы роскоши: различные статуэтки из бронзы, часы, лампа в виде кузнеца, кующего подкову, которая светится красным огоньком, все в стиле «модерн». Сквозь витрины виделось, что происходило внутри магазина. Весь магазин был отделан в бледно-зеленый цвет: прилавки, касса, полки, витрины. За прилавком всегда днем сидел сам Никитин, перед ним стоял стакан с чаем и лимон. Который стакан — сказать невозможно, так как он менялся непрерывно.
К Никитину все время заходили гости — артисты театра. Посидят, выпьют стаканчик чая, поговорят и уходят. Тут же решались и репертуарные дела, если заходил главный режиссер или кто-нибудь из «ведущих», — что ставить очередной еженедельной премьерой или в бенефисе. Константин Андреевич всегда улыбающийся, тучный, красный от чая и тепла.
Как-то заходит в магазин тип. Обращается к Никитину: «Галоши у вас есть?» — «Есть» — «Можно посмотреть?» — «Пожалуйста. Евгений Яковлевич, подай галоши!». Евгений Яковлевич, младший приказчик, приносит галоши Никитина. Тип в недоумении: «Нет, мне новые надо» — «Ах, новые* так это рядом». А рядом помещался обувной магазин. Ясно, что тип ошибся дверью, и Никитин это понял с первого взгляда, но не подал вида. Вообще, разыграть кого-нибудь было излюбленным занятием Никитина. Делал он это незлобно, всегда с большим юмором.
Служила у Никитиных прислуга Ольга. И очень эта Ольга всем надоела бесконечной своей воркотней. Раз зовет ее к себе Константин Андреевич:
-Ольга, а который час?
-Без пяти минут два.
-Так вот, чтобы в два часа твоего духу в нашем доме не было!
Но Ольга знала манеру своего хозяина, никуда от Никитиных уходить не собиралась и продолжала как ни в чем не бывало воркотню.
Когда Константин Андреевич ложился вечером спать, он вместо чтения книг или газет на ночь всегда в кровати перед сном читал музыкальную партитуру какой-нибудь симфонии или оперы. Любовь к музыке и искусству вообще уживалась в нем с купеческой расчетливостью.
23
Никитин Константин Андреевич — рыбинский купец конца Xix — начала XX века. Известен своими прогрессивными взглядами. Член Рыбинского научного общества. В 1915 году предоставил свое имение «Борок». в шести километрах от Рыбинска, для устройства в нем ботанического сада научного общества. Типография Никитина находилась на углу улиц Крестювой и Стоялой (ныне пр. Ленина и Пролетарской), там, где сейчас магазин «Океан».
24
Театр находился там, где сейчас вход в городской сквер на Советской площади. Здание театра построено в 1879 году по проекту петербургского архитектора, академика архитектуры В. А. UJpeiepa. Кстати, сам сквер был заложен как театральный садик.