— Конские рапорты сдал? — вдруг спросил его корнет, шмыгнув носом.
— Так точно, ваше благородие.
— Хорошо, что ты меня дождался.
— Вы приказали, и дождался... А вон, смотрите, сам майор к нам навстречу едет...
Корнет Александров инстинктивно схватился за руку унтер-офицера, и Белоконь увидел, что тень страха прошла по его лицу. Но молодой офицер совладал с собой и отрывисто бросил:
— Пистолеты у тебя заряжены?
— Да. Сегодня утром перезарядил оба.
— Дай один.
— Что это вы задумали, батюшка барин? — Теперь Белоконь испугался до дрожи в коленях. — Только не делайте смертоубийства! Не ломайте себе жизнь. Вы — молоды, и всё ещё перемелется...
— Хватит болтать! Стой здесь и жди меня. Пистолет, ну, быстро!
Засунув пистолет за борт шинели, Надежда поскакала к майору Станковичу. Они съехались на дороге саженях в десяти от Белоконя, и он не мог слышать, о чём говорит корнет с эскадронным командиром, хотя очень этого желал.
— Что сие означает, царица моя? — Станкевич заговорил первым. — Зачем ты сбиваешь с ног в прихожей поручика Текутева и уносишься незнамо куда? Ей-богу, я испугался за тебя...
Он попытался взять Алмаза за повод и поставить рядом с собой. Но Надежда не допустила этого. Она ударила его лошадь хлыстом и, действуя шенкелями и поводом, удержала своего жеребца напротив серой кобылы майора. Видя её лицо, жёсткое и непреклонное, Станкович протянул к ней руку и спросил:
— Что случилось с тобой?
— Не прикасайтесь ко мне! — Она выхватила пистолет, взвела курок и приставила дуло к воротнику своей шинели.
— Осторожнее с оружием! — воскликнул он. — Объясни же, наконец, в чём дело. Мы расстались час назад, и ты говорила мне...
— Забудьте об этом, ваше высокоблагородие! Забудьте! Я видел украшения для вашей племянницы, и мы повздорили из-за цены на серебряные серёжки. Больше ничего не было...
— Ничего не было?! — не поверил он своим ушам.
— Нет. Только маленькая ссора. И вот память о ней... — Она движением шенкеля повернула Алмаза боком к Артемиде и в ту же секунду, направив пистолет вверх, нажала курок. От оглушительного выстрела обе лошади шарахнулись в разные стороны. Пуля, пройдя по касательной, сбила кивер с эскадронного командира, а сам он тотчас крикнул ей:
— Постой! Брось оружие...
Но Надежда, держа пистолет в руке, на коротком галопе описала круг возле него, потом подвела лошадь ближе, на мгновение осадила послушного Алмаза рядом с майором.
— Прощай, любимый мой! — услышал он её слова, сказанные с тоской и болью.
Корнет Александров и его унтер-офицер Белоконь умчались. Майор Станкович остался на дороге один: без кивера, с низко опущенной головой и поводьями, брошенными на шею лошади.
12. БЕГСТВО
С прискорбием рассталась я с моими
достойными товарищами! с сожалением
скинула блестящий мундир свой и надела
синий колет[55] с малиновыми отворотами!
«Жаль, Александров, — говорит мне старший
Пятницкий, — жаль, что ты так невыгодно
преобразился; гусарский мундир сотворён для
тебя, в нём я любовался тобою, но эта куртка:
что тебе вздумалось перейти!..
Четыре дня после этих событий Надежда никуда не показывалась: ждала дурных последствий. Но всё было тихо в её деревеньке, уже засыпанной декабрьскими снегами. Поручик Текутев, видимо, пока никому не рассказал о встрече с плачущим корнетом Александровым, а майор Станкович ещё не решил, что ему делать с её тайной и со своей любовью.
Но в понедельник Надежду всё-таки вызвали в штаб полка, потому что пришёл ответ на её прошение об отпуске за 1809-й и 1810 годы. Она получила для отдыха три месяца. Передавая все нужные для отпуска бумаги корнету Александрову, полковник Клебек, летом переведённый к ним из Ахтырского гусарского полка, был как-то особенно любезен. Он предложил Надежде сесть и сказал, что хочет поговорить о ней об одном деликатном деле.
55
Дурова неправильно называет здесь форменную одежду улан.